Откровение Жанны

[Deniska95]

Пробуждение было медленным, постепенным, бессвязные картинки увядающего сна нехотя таяли, распадались на мелкие обрывки, затем исчезли вовсе. Нелли сладко потянулась в своей постели и открыла глаза. Так приятно выспаться после стольких нелегких будней. Сегодня она решила устроить себе выходной, она может себе это позволить. Две жалкие лекции, предполагающиеся сегодня по расписанию, не повлияют на ее положение относительно учебы в институте, и маловероятно, что она много потеряет, если их пропустит. К тому же, существуют учебники, или конспекты более ответственных студентов ее группы, посчитавших сегодня поступиться со своими потребностями к отдыху. Нелли не считала себя такой уж безответственной, но все же изредка посвятить лишний день личным делам или отдыху для нее являлось привычным делом. 


Она поднялась, накинула легкий халатик и прошла в ванную комнату, по пути заглянув в комнату Жанны. Та отсутствовала, очевидно, поехала в институт. Вот уже второй год она делила с Нелли эту просторную, но уютную двухкомнатную квартиру, которая, по сути, не принадлежала ни одной из девушек. У Жанны была дальняя родственница, любезно согласившаяся предоставить ей сии апартаменты на время учебы, однако вовремя спохватилась, не пожелала отдавать в распоряжение целых две комнаты одной Жанне, и дала объявление о поисках подходящей кандидатуры на вторую комнату. Предполагаемая квартирантка обязательно должна быть приличной, скромной, ну хотя бы на первый взгляд, девушкой студенткой. Нелли, увидев вовремя объявление, оказалась такой кандидатурой, и, к своей радости, ей наконец была предоставлена комната на весьма выгодных условиях. Жанна потом очень удивлялась, мол, как же эта карга на старости лет так расщедрилась, что стала сдавать комнату по такой цене. 
После легкого завтрака Нелли устроилась перед зеркалом, чтобы расчесаться и привести себя в порядок после долгого сна. Затем рассеянно ходила по квартире, раскладывая по своим местам вещи, которые лежали по ее мнению не там и не так. Заодно пыталась составить планы на сегодняшний день. В движении почему-то лучше думается. Когда в очередной раз проходила мимо комнаты Жанны, дверь в которую та уходя оставила открытой, Нелли все же решила зайти в нее и получше осмотреть предмет, лежавший на комоде. Она его заметила еще с самого утра, но только сейчас задалась вопросом, что же там такое лежало. Уж очень необычно выглядит этот ярко красное нечто среди легкого беспорядка повседневных предметов парфюма и косметики Жанны. 
Она вошла в комнату. То, что она увидела на комоде, повергло ее в изумление. Это был ярко красный шарик, диаметром сантиметров пять, от которого в разные стороны расходились два коротких черных ремешка. «Да это же.… Значит, Жанна, она.… Хм…» Конечно, она видела такие штуки раньше, правда, только по телевизору. Их применяют садомазохисты, чтобы затыкать рот. Значит, Жанна тоже имеет к этому какое-то отношение. Они были знакомы чуть больше года, и за это время успели подружиться. Конечно, у них были и общие знакомые, и общие развлечения, случалось, дело доходило и до откровенных разговоров. Нелли не могла похвастаться и одной десятой от того, что рассказывала ей Жанна, и втайне немного завидовала ее богатому сексуальному опыту, рамки которого, хоть и не бескрайние, не всегда ограничивались классическим занятием любовью. 
Она вспомнила одну историю, которую ей как-то рассказала Жанна. Однажды та встречалась с молодым человеком. Отношения их длились уже достаточно времени, чтобы придавать им какую-то значимость. Но она вдруг узнала, что он ей изменил. Естественно, как и всякая уважающая себя девушка, она высказала все, что о нем думает, выдала в его адрес тот пышный букет нелестных слов и крылатых выражений, которые он по ее мнению заслуживает, и заявила, что между ними все кончено. Через некоторое время он стал звонить, просил прощения, предлагал встретиться. Продолжение отношений она исключала, однако поначалу была все же тронута и даже польщена тем, что он все же отдал предпочтение ей, а не той, другой. Он был настойчив – это начало ее раздражать. Но он по-прежнему настаивал. В итоге она сдалась и согласилась на свидание. Он пригласил ее к себе домой. Изысканный ужин при свечах, дорогое вино – все выглядело очень мило. Он же вел себя – сама любезность, воплощение чести и достоинства, настоящий кавалер. Очевидно, по его сценарию, события со стола плавно должны были развиваться в сторону постели, дальше – горячие поцелуи, страстные объятия, слезные «Прости!» и нежные «Люблю!» – и закончиться бурным сексом с продолжительным и громким обоюдным оргазмом. Жанна же предложила свой вариант: поскольку он виновен, она слегка его отшлепает, предварительно связав ему руки. Он был готов на что угодно ради прощения. И хотя просьба его немного смутила, он все же согласился. Она велела ему лечь на кровать на живот, достала из сумочки заранее приготовленную веревку и связала ему запястья за спиной. Достала другую веревку, связала локти. Она уже начала связывать ему ноги, когда бедняга начал подозревать неладное, когда же он понял, к чему идет дело, было слишком поздно – он уже был связан полностью. Скрывать свою панику он был больше не в силах, ибо он видел, что выражение на лице Жанны не располагало к играм. Он стал спрашивать в чем дело и требовать объяснений. В ответ она расстелила на кровати одеяло, уложила своего бывшего кавалера на край и туго завернула. Затем достала очередную веревку и обмотала поверх одеяла, чтобы не смог развернуться. Он требовал прекратить безобразие и нелепо барахтался в своем свёртке. «Хоть бы вел себя как мужчина», подумала Жанна, «никакого достоинства. И куда я смотрела раньше?» Она взяла со стола бутылку вина, предложила ему расслабиться и выпить. Он отреагировал довольно грубо, исторгнув проклятия в ее адрес и сказав, что она выбрала не самый подходящий момент для тостов. Тогда она стала вливать ему вино насильно. Он фыркал, как конь, и отворачивался, вино проливалось на подбородок и на постель. Вскоре он сдался и стал глотать. Они за ужином успели выпить всего по бокалу, и вина в бутылке оставалось больше половины. Она влила в него все без остатка. Затем сходила на кухню и вернулась с двумя тряпками, одну скомкала и заткнула ему рот, другую – завязала вокруг головы, надежно закрепив кляп. Кавалер сделал несколько отчаянных попыток освободиться, но безуспешно. Теперь лежал смирно, словно кролик на жертвенном алтаре, ожидая развития событий. Однако их не последовало. Жанна быстро собралась, и, послав ему на прощание воздушный поцелуй, ушла. Она даже у входной двери слышала, как он мычал в свой кляп, и поначалу немного испугалась, что его может кто-нибудь услышать, но, когда закрыла дверь, мычание приглушилось настолько, что практически исчезло. Это ее успокоило. Нет, она не собиралась возвращаться, вместо этого она позвонила его маме и попросила завтра с утра срочно зайти к нему домой. Та была удивлена и начала задавать вопросы, однако Жанну больше ничего не интересовало, отвечать на вопросы она не стала и отключила мобильник. Увидеть смущенное и униженное положение своего бывшего щеголя, когда мать застанет его завтра с утра в таком виде – вот было ее единственное желание в тот момент. Позднее она призналась, что немного погорячилась, и переживала в ту ночь по поводу того, что сделала. Оставить одного, связанного, в одеяле, с заткнутым ртом, на всю ночь... Не слишком ли жестоко? Но возвращаться обратно уже поздно, да и… ничего, будет знать! На следующий день он позвонил, жив-здоров, изрыгая угрозы и проклятия. Ее это нисколько не тронуло. Больше она о нем ничего не слышала. 
Нелли задумчиво смотрела перед собой. Что ж, может и не стоит так удивляться? Очередная безумная затея Жанны? Очередной эксперимент, авантюра? Вдруг, Нелли в голову пришла шальная мысль, которую она поначалу гнала прочь, но которая вскоре прочно закрепилась в ее сознании – ей вздумалось примерить на себя этот кляп. Любопытство было не самым слабым пороком, присущих ей, и при противостоянии с ним она редко выходила победительницей. Этот раз не стал исключением – Нелли твердо решила это сделать, все равно Жанна ничего не узнает. Она просто хотела понять, что чувствуют другие, когда у них во рту эта штуковина, какие ощущения, и правда ли, что от этого может быть приятно, или неприятно. 
Ей пришлось раскрыть рот во всю ширину, чтобы шарик вошел полностью. Затем она соединила ощупью концы ремешков на затылке, вставив их в хитроумно выглядящее приспособление, служившее замковым механизмом, и затянула их. Раздался треск щелчков, обозначающий, что механизм сработал и ремешки застегнулись. Нелли какое-то время прислушивалась к новым ощущениям. Это были очень странные ощущения, рот нельзя было ни раскрыть шире, ни закрыть хоть сколь угодно мало. При попытке произнести какое-нибудь слово или звук раздавалось одно лишь мычание. Она сразу почувствовала некое ощущение беспомощности, как будто лишилась одного из органов чувств. Тем не менее, ее это не раздражало, что оказалось довольно неожиданно. Она даже встала перед зеркалом и рассматривала себя, находя свой вид довольно волнующим и немного пикантным. Спустя какое-то время она решила, что удовлетворила свое любопытство и пришла пора снимать кляп. Руками нащупала сзади замочек, попыталась расстегнуть его. Однако ее ждал неожиданный сюрприз. Она не знала, как его расстегнуть, не получалось! Все более или менее сильные нажимания на едва ощутимые выпуклости замка ни к чему не приводили. И как же она не побеспокоилась заранее о том, чтобы посмотреть, как расстегивается замок? Не помогли и увертки перед зеркалом, в надежде увидеть решение проблемы. Следующие полчаса она, вооружившись разными иголочками и щипчиками, пыталась открыть замок – бесполезно. С каждой минутой ее все больше охватывала паника. Еще бы ей было не волноваться – взяла вещь, которая ей не принадлежит, из чужой комнаты, вещь такого личного, если угодно, интимного характера. Еще никогда ее любопытство не доводило до такого нелепого положения. Что она скажет Жанне, когда та придет? Нет, конечно, она ничего не скажет, так как просто физически будет не в состоянии. Но как она посмотрит ей в глаза, как себя вести, как быть, она решительно не знала. 


******

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем со стороны входной двери раздались щелчки открываемого замка, возвещающие приход Жанны. Дверь открылась, Жанна переступила порог, слегка запыхавшаяся, с огромным пакетом в руках. Её волосы были растрепаны, а лицо выражало негодование и решимость. 
– Нет, ну подумать только, лифт сломан! Наверняка опять эти малолетние выродки… Кто же кроме них? А мне переть пешком на пятнадцатый этаж! Ну если поймаю кого-нибудь из них, я им все яйца… 
Она так и не успела договорить, что же она сделает с этими малолетними выродками, так как увидела выходящую из комнаты Нелли. Жанна, увидев её, казалось, была огорошена. Потом устало прислонилась к стене и её удивление сменилось звонким заливным смехом. Перед ней стояла Нелли и неуверенно держала лист бумаги, на котором крупными буквами было написано: «ПРОСТИ МЕНЯ. Я ТАКАЯ ДУРА!» 
Эмоции Жанны наконец поутихли. Она взяла Нелли за руку:
– Нам надо поговорить, – сказала она. 
Девушки прошли в комнату, Нелли робко уселась на краешек кровати, Жанна развалилась в кресле напротив, закинув ногу на ногу. 
– Вот что, голубушка, – начала она, – давай начистоту. Ты вошла в мою комнату, взяла вещь, тебе не принадлежащую. Мало того, что взяла, так ещё и воспользовалась ею. Ты знаешь, для кого я её покупала? Для тебя? Для себя? А может для своего друга? Не знаешь? Не знаешь. И потом, ну и что, что я оставила её на виду. Может, я забыла убрать. А ты тут как тут. А может, ты ещё куда-нибудь залезла, может, ещё чего-нибудь новенького присмотрела? 
Нелли замычала и замотала головой, показывая жестами, что она ничего больше не брала, никуда не лазила, да много она ещё чего хотела сказать Жанне. Но как она могла это сделать с заткнутым ртом? 
– А ведешь себя, как маленькая девчонка, – продолжала она, – И такая же любопытная. И попалась в ловушку так же глупо. Ну, точно, как маленькая! Что ты мне тут мычишь? Даже слушать не хочу, что ты скажешь в своё оправдание. Думаю, надо тебя наказать. И накажу я тебя, как наказывают маленьких непослушных девочек. 
Жанна с видом хозяйки положения медленно стала осматривать комнату, надолго задержав взгляд на кровати, на которой сидела Нелли, и, нахмурившись, задумалась о чем-то, будто составляя в голове какой-то план. Нелли испуганно озиралась по комнате, стараясь поймать ход её мыслей. Затем Жанна порхнула в коридор и тут же вернулась со своим тюком, с которым пришла с улицы. 
Она вытащила содержимое тюка на кровать. Это было плотно свернутое одеяло в красивом бледно-розовом пододеяльнике. Жанна принялась разворачивать его, показалось белое кружево, окаймляющее пододеяльник по периметру. Нелли, сидевшая рядом, невольно залюбовалась. Ткань выглядела впечатляюще, дорого и роскошно, это бросалось даже при мимолетном взгляде, само одеяло было очень мягким, оно так и манило коснуться его, укрыться им, прижать к себе и не отпускать. 
– Прелесть, не правда ли! – восторженно сказала Жанна, – мне его специально на заказ сшили. Ох, и ударило же оно по моему кошельку! Хорошо, что в том ателье моя знакомая работает, иначе я бы совсем разорилась, или пришлось бы выбирать что-нибудь попроще. Ну-ка, встань!
Нелли поднялась с кровати, Жанна развернула одеяло вовсю. Оно оказалось довольно большим, им можно было бы укрыться одновременно втроем, а может и вчетвером. Жанна оценивающе посмотрела на Нелли, затем юркнула опять в свою комнату, вернулась уже с шелковым шейным платком. 
– А ну, вытяни руки перед собой, – скомандовала она, – давай, живо! Слышишь, тебе говорю! – видя ее нерешительность, сама сложила неллины руки вместе и крест-накрест связала их платком. 
До последнего момента Нелли не решалась подтвердить свою догадку, пока Жанна не расстелила одеяло по диагонали и не скомандовала ей лечь. Нелли не была уверена, что хочет потерять свободу полностью, заупрямилась, как коза на веревке. Жанна сладким голоском пропела ей над ухом:
– Вздумала сопротивляться? Думаешь, это поможет? Если уж я решила что-то, значит, так и сделаю. Ты у меня наказана, и будешь делать, как я скажу, – в ее голосе вдруг зазвенела сталь, – А если будешь сопротивляться, сначала свяжу тебя веревками, а потом все равно заверну. Только тогда уже будет намного хуже! Ну, выбирай! – последовала недолгая пауза, Нелли колебалась. – То-то же, а ну, ложись!
Как только Нелли оказалась на кровати, Жанна уверенно стала заворачивать ее в плотный конверт. Одеяло оказалось действительно большим, даже огромным, учитывая невысокий рост Нелли. Когда, завернув до середины, пришло время загибать на ноги нижний край уголка, то оказалось, что он доходит ей до середины бедер; при том, что когда же Нелли оказалась завернута полностью, верхнего уголка с лихвой хватило бы, чтобы закрыть ей лицо. Жанна опять стрелой направилась в комнату и тут же вернулась с четырьмя широкими кожаными поясами. Она очень любила носить пояса и ремни, выделяющие ее и без того тонкую талию, поэтому таковых у нее в шкафу висело великое множество, разного цвета и на любой случай. Она застегнула одеяло поясами, хорошенько их затянув, и довольно посмотрела на плоды своих трудов. 
Теперь перед ней лежала не симпатичная скромная девушка Нелли, а завернутая в одеяло живая куколка, с которой можно играться вволю, делать с ней все, что душе угодно. Ну и что, что этой куколке девятнадцать лет; хоть и большая, но все равно куколка, такая красивая и миленькая; кукла, абсолютно беспомощная, и от того еще милее и краше. Послушная кукла во власти желаний ее хозяйки; марионетка в надежных и сильных руках своей госпожи, не имеющая право выбора, голоса, и собственных желаний. Вот кем представляла Жанна сейчас свою пленницу; и то же самое, но еще очень смутно, осознавала сама пленница. 
– Ну как, нравится? – спросила Жанна, – погоди, это только начало. Пока что мы примерили на тебе одеяло. Как видно, оно тебе как раз впору. Но главное будет впереди. А теперь я должна тебя покинуть на какое-то время. У тебя будет время подумать над своим поведением, и осознать свое положение. Не скучай, куколка, я скоро вернусь. 
Она нежно поцеловала свою новоиспеченную куколку, закрыла ее уголком одеяла, подоткнув под опоясывающий ее верхний ремень. Нелли, оказавшись в темноте, лишь слышала удаляющийся стук каблучков. Затем все стихло.
Поначалу ей стало страшно. Нелли вообще была робкой девушкой, и ни за что не согласилась бы оказаться в таком положении по своей воле. Больше всего ее пугало не то, что она связана, а то, что одна, к тому же, в темноте. Поведение Жанны она вообще никак не могла объяснить. Она охотно могла бы поверить, что Жанна может проделывать такие фокусы с кем-то другим, но ей до конца не верилось, что сейчас это происходит именно с ней. После нескольких попыток выбраться из одеяла стало ясно, что это будет трудно, скорее всего, невозможно. Связанные спереди руки невозможно было ни поднять, ни высунуть – они были прижаты к животу. Развязать платок на руках тоже получалось – пальцы не могли нащупать и дотянуться до хитроумных узлов. Все, что она могла сейчас делать, это слабо шевелиться и извиваться, подобно гусеничке. От попыток повернуться на бок только и было проку, что появлялся тусклый свет, пробивающийся сквозь кружево и ткань пододеяльника по контурам закрывавшего ее уголка. От частых попыток высвободиться дыхание ее участилось, дышать стало труднее.
Постепенно ей становилось все жарче, но еще жарче ей становилось в том месте, где она ожидала меньше всего. Просунув пальцы под трусики, она начала поглаживать себя и почувствовала, что возбуждается. Нелли не была девственницей и уже успела познать силу основного инстинкта в объятиях мужчины. Бывало, что она отдавалась во власть греха и в моменты одиночества, позволяя на некоторое время сладострастью увести ее в свой мир сладких грез и удовольствия. Ее никогда раньше не связывали, поэтому было неожиданностью то, что она чувствовала возбуждение в момент, когда по логике должна звать о помощи и пытаться высвободиться. И то и другое было бесполезно пробовать, а Жанна рано или поздно должна вернуться. Поразмыслив таким образом, Нелли немного успокоилась и сосредоточилась на своих новых ощущениях. Она нашла, что ей начинает нравиться подобное положение пленницы, туго окутанной одеялом без надежды на самостоятельное освобождение. Она открыла в себе то, о чем не знала до сих пор. Впрочем, человеку свойственно в течение всей жизни открывать в себе новые способности, возможности, и тягу к чему-то такому, о чем раньше он никогда всерьез не задумывался. Постепенно движения пальчиками стали увереннее и быстрее, двигала ими, насколько позволяло одеяло и связывавший руки платок, извивалась и изгибалась, насколько позволял тугой сверток, мычала сквозь кляп, стонала, сперва тихо, потом громче. Желание охватывало все сильнее, все дальше уводило в свое измерение, где не существовало ничего, кроме блаженства, она блуждала в этом измерении, заглядывая в самые потаенные уголки своих ощущений, блуждала до тех пор, пока в ней не взорвалась вселенная и не рассыпалась повсюду мириадами горячих искр, заставляющих сотрясаться ее тело. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и она смогла бы порвать одеяло в клочья. Постепенно она успокоилась, стоны стали тише, потом прекратились вовсе. Мышцы расслабились, сил не осталось ни на что, даже чтобы дышать. 
Она лежала некоторое время не шевелясь, как вдруг уголок одеяла откинулся. Она увидела лукавую улыбку на устах Жанны. 
– О-о, вижу, ты тут развлекаешься без меня? А ты у меня страстная! К тому же, как я погляжу, тебе нравится твое положение. Что ж, тем лучше. Я приготовила тебе сюрприз, думаю, ты оценишь по достоинству.
Она расстегнула опоясывающие одеяло ремни, затем стала разматывать Нелли, пока та наконец не освободилась окончательно. Нелли была крайне смущена тем, что Жанна наблюдала ее оргазм. Видимо, она настолько увлеклась своими чувствами, что не услышала приход Жанны. Взгляд ее упал на кресло, где лежала стопка белоснежных простыней и аккуратно сложенная широкая красная лента. 
– А, это и есть тот самый сюрприз, – сказала Жанна, – только мне нужно время, чтобы подготовиться. У тебя есть пара минут, чтобы привести себя в порядок, можешь сходить в туалет, прими душ, охлади свой пыл. А я пока все приготовлю.
Нелли замычала, руками указывала на кляп, стараясь знаками что-то объяснить. 
– Нет, дорогуша, не сейчас. Пусть он еще побудет в твоем ротике как залог того, что ты будешь меня слушаться. Ну-ну, иди же, не теряй времени, я не люблю долго ждать. 
Нелли покорно поплелась в ванную. Когда же вернулась, то увидела, что кровать устлана белыми простынями, которые принесла Жанна; они были очень большими, их края свисали до пола, как с боков кровати, так и со стороны нижней спинки. Из-под простыней выглядывали розовые углы одеяла, расстеленного на кровати по диагонали. 
– Ложись, – скомандовала Жанна тоном, не терпящим возражений. 
Нелли заколебалась на мгновение, так как сразу догадалась, к чему идет дело. Ей очень не хотелось опять оказаться завернутой, она была готова многим пожертвовать в обмен на свободу. Да, она получила небывалое наслаждение с совершенно неожиданной для себя стороны, благодаря Жанне, надо отдать ей должное, это так. Но сейчас у нее были совсем другие ощущения, другие желания, никак не связанные ни с вожделением, ни с неволей. Однако сейчас преимущество было не на ее стороне, спорить бессмысленно. Она лишь надеялась, что это продлиться не долго. К тому же, кажется, Жанна не собирается связывать ей руки, может удастся улучить момент и выбраться. Нелли легла на кровать. 
Первым делом Жанна простыней обернула ей руки, и когда положила на кровать, Нелли не могла ими шевелить – они лежали, строго вытянутые вдоль туловища. Потом начала ее пеленать, как маленькую, с той лишь разницей, что размер пеленок был в несколько раз больше, да и тугость пеленания превосходила все ожидания. Жанна со всей ответственностью подошла к делу – простыни натягивала туго после каждого оборота, но в то же время аккуратно, пеленала нежно и в то же время уверенно, словно делая свое обычное дело. Надежда на самостоятельное освобождение улетучилась, как стая кошек при виде пса. Четыре простыни, в которые она лежала завернутой, убедили ее в этом. Ее, но не Жанну. Под простынями оказалось плотное тяжелое покрывало – Жанна завернула ее и в это покрывало. Когда же Нелли оказалась, наконец, завернутой еще и в одеяло, она представляла из себя довольно внушительный сверток, в котором она едва могла шевелиться, разве что головой вертеть, но проку от этого мало. 
После того, как с одеялом было покончено, Жанна взяла ленту, которая оказалась разрезана на несколько длинных отрезков. Первой Жанна начала обматывать ей вокруг плеч, крест накрест, как следует натягивая, при этом стараясь чтобы лента от натяжения не скручивалась, а была расправлена. 
– Когда я была маленькой, – сказала она, делая очередной виток, – я, любила играться в куклы, как и все девочки. Но больше всего я любила их пеленать. Без этого игра не представляла для меня интерес. Заворачивала так туго, как могла, в пеленки и в одеяла, и перевязывала лентами. Мне все это мама предоставила, все эти конверты, уголки, что кстати, когда-то предназначались для меня. Со временем, когда я пошла в школу, все это, конечно, постепенно забылось. – Жанна затянула ленту, завязала пышный бант, взяла другую. – Как-то мы, помню, приехали за город в гости к друзьям моих родителей. Их там, гостей, много собралось. Мне было то лет восемь тогда. Там были еще две девочки, одна моего возраста, дочь хозяев этой дачи, Лика ее звали, и другая, намного младше нас, года три, может. Естественно, взрослые нас отшили играться в летний домик, чтобы мы не мешали им расслабляться и бражничать. Я предложила поиграть в дочки-матери. Но чтобы все было по-настоящему, я предложила, что дочкой будет та, самая младшая и что мы спеленаем ее. Все охотно поддержали мое предложение, в этом домике мы нашли все необходимое, мы с Ликой стали пеленать эту маленькую, не хуже, чем я тебя сейчас, и лентами завязали, стали кормить ее. Поначалу всем было весело и интересно, потом смотрю, у нашей малышки интерес к игре стал потихоньку пропадать. Она забеспокоилась, заметалась и каким-то образом ей удалось вытащить руки из одеяла и освободиться. Я решила, что так дело не пойдет, где это видано, чтобы дети из одеяла сами выбирались, и мы завернули ее заново, на этот раз достаточно туго, и ленты тоже покрепче завязали. Теперь уж точно было видно, что она сама без нашей помощи не освободится. Она стала капризничать и вырываться, но ничего не получалось. Видя, что дело дрянь, она заплакала. Я заметила легкий испуг на лице Лики, но сказала, что ничего страшного, маленькие дети всегда плачут, обычное дело, сами такими же были, просто надо ее успокоить. И мы принялись укачивать ее, носили на руках по комнате, баюкали. Она иногда ненадолго успокаивалась, но потом опять начинала реветь, пока, наконец, у нее не началась истерика. Мы положили ее на кровать, орущий шевелящийся сверток, я вытирала ей сопли, уже самой стало не по себе, думаю, надо заканчивать с игрой, хотела уже освободить ее. Но тут вошел один из взрослых, видимо, пришел на крик, и застал такую трепетную сцену. Мы с Ликой тогда здорово получили по шее. Вот времена были.… Доказывать что-либо было бесполезно, я даже не оправдывалась. Зато испытала бурю противоречивых чувств, потому что с одной стороны жалко было бедную девочку, которой игра не совсем пришлась по вкусу, с другой стороны было приятно иметь кого-то в своей власти. Этот случай до сих пор отчетливо сохранился в моей памяти.
Жанна завязала последний бант, удовлетворенно вздохнула и выпрямилась. По ее лицу было заметно, что довольна своей работой. 
– А ты у меня красавица! – сказала она, – ты мне так с бантами даже больше нравишься. Ну, хорошо, вот и будешь так лежать у меня. 
Нелли беспокойно зашевелилась и захныкала.
– Даже не думай освободиться сама, красавица. Я же не просто так столько времени потратила, чтобы тебя завернуть. Так что ничего у тебя не выйдет. 
Нелли никак не унималась. 
– Ах, прости, совсем забыла. – Жанна достала крохотные ключики, повернула неллину голову в сторону, вставила ключики в скважину. Нелли услышала позади себя щелчок, ремешки ослабли, Жанна вынула кляп у нее изо рта.
За столь долгое время челюсти Нелли совсем онемели. Она медленно закрыла рот, который тут же норовил открыться вновь. За столь долгое пребывание во рту кляп стал почти как родным, было такое ощущение, как будто во рту чего-то не хватает. Она медленно пошевелила челюстями из стороны в сторону, чтобы их размять. 
– Значит, ты решила вспомнить детство, – медленно проговорила Нелли, – Решила поиграть со мной, как с той девочкой? 
– Называй это как хочешь, но я уже давно подумывала об этом, а тут мне предоставляется такой шанс.
– Но зачем все это? Мы могли бы сначала обсудить это, а потом…
– Не волнуйся, дорогая, просто мы немного поиграем.
– Я уже наигралась, – возмутилась Нелли. 
Жанна засмеялась.
– Да, я видела, как ты игралась, развлекалась тут сама с собой, пока меня не было. Сама наигралась, а как же я?
Нелли в смущении отвела глаза в сторону. 
– Я совсем не это имела в виду. Ладно, но хотя бы поесть я могла бы? 
– Ах ты моя бедняжка! Проголодалась совсем, моя куколка! Сейчас, сейчас. 
Жанна вышла из комнаты, спустя несколько минут вернулась, держа на тарелке пару горячих бутербродов и стакан колы. Поставив еду на столик рядом с кроватью, она приподняла голову Нелли, села на кровать сама, положив ее голову себе на колени, затем, обняв ее одной рукой и поддерживая, второй стала кормить, как будто настоящего ребенка. Нелли съела все с большим аппетитом, еще бы, день уже близиться к вечеру, а она лишь с утра легко перекусила. Жанна поставила посуду на столик и легла рядом с Нелли, поглаживая одеяло.
Несколько мину прошли в молчании. Нелли первая нарушила тишину. 
– Когда ты меня отпустишь? – спросила она.
– Когда захочу. 
– И когда же ты захочешь?
Жанна на минутку задумалась.
– Я еще не решила. Может, хочешь что-нибудь на десерт? – голос Жанны стал похож на мурлыканье кошки. 
– Да. А какой десерт?
Жанна медленно встала, задернула шторы. Комната погрузилась в мягкий полумрак. Она стала не спеша раздеваться. Когда разделась полностью, оставшись в одних чулках, залезла на кровать и встала на колени над головой Нелли. Положение стало недвусмысленным, когда Нелли увидела перед своим лицом женский секрет Жанны. Такой десерт ей пробовать еще не доводилось.
– Ты… уверена? что… – начала было Нелли, но Жанна, приложив палец к своим губам, знаками попросила ничего не говорить. Очевидно, она была уверена. 
Не всегда просто раскрыть такой секрет человеку, с которым ты не был до этого близок; не всегда просто быть откровенным с человеком, даже если ты его давно знаешь; не всегда просто отбросить все предрассудки, и окунуться с головой в бурную реку своих грез, всегда желанных, но не всегда доступных. Для Жанны, возможно, это не представляло трудностей. Для Нелли это был настоящий шок. Не тот шок, когда случается беда, а тот шок, вызванный чувствами и эмоциями, новыми, и оттого настолько сильными, что невозможно взять над ними контроль. Нелли была готова убежать. Так убегают девчонки, полные смущения, когда мальчишки признаются им в любви. Так убегала когда-то и Нелли. Но сейчас она лежала, накрепко спеленатая и беспомощная, перед женщиной, старше ее на шесть лет, раскованность и смелость которой безоговорочно властвовала над ее робостью. Внутреннее состояние обоих девушек полностью соответствовало их ролям и положению. 
И слова, и вопросы здесь были действительно неуместны. Нелли знала, что от нее требуется. Она осторожно лизнула Жанну. Поборов смущение она начала понимать, что может быть, ничего такого страшного и нет, просто надо расслабиться и забыться, хоть на время. Она поймала себя на мысли, что ни за что не согласилась бы поменяться с Жанной ролями. Было что-то трепетное, хотя она это осознавала очень смутно, в том, что она находилась именно во власти такой сильной и притягательной личности, как Жанна. Она лизнула увереннее, затем еще, затем принялась работать языком, старательно и в то же время нежно. Жанна судорожно подрагивала и постанывала, негромко, но в ее стонах чувствовалась страсть и огромное желание. Нелли очень захотелось посмотреть на то, какое у Жанны сейчас выражение лица. Наконец, Жанна откинулась назад, закрыв глаза, сильно сжав ладони между бедрами, извиваясь на кровати, наслаждаясь вожделеющими мгновениями. Постепенно страсти улеглись, она встала, ее лицо красноречиво выражало удовлетворение. 
– А ты мне нравишься все больше, – она наклонилась к Нелли и поцеловала ее. Затем, с грацией пантеры, которая только что удачно поохотилась, вышла из комнаты, вскоре в ванной послышался шум воды. Какое-то время Нелли лежала в одиночестве, переваривая в уме недавние события. Шум воды стих, Жанна вошла в комнату, и, устроившись поудобней рядом с Нелли, закинув на нее одну ногу, включила телевизор. Это было вопреки ожиданиям Нелли, так как она думала, что, вот, наконец-то Жанна ее освободит. Как бы то ни было, нравилось ли это самой Нелли или нет, но она пробыла в неволе уже достаточно долго, можно сказать целый день, если считать с момента, когда она примерила на себе кляп. 
Однако, ни жестом, ни взглядом, Жанна не выдавала своих намерений относительно освобождения. Нелли решила взять инициативу в свои руки, начала жаловаться, хныкать и просить отпустить ее.
– Нет! Я сказала – НЕТ! А если ты не замолчишь, я тебя заставлю замолчать. Ты мне мешаешь, – отрезала Жанна.
Это подействовало, но ненадолго. 
– Жанночка, ну пожалуйста, ну сколько можно, наигрались уже. Мне что, до завтра так лежать. У меня все затекло, и мне жарко.
– Я тебя предупреждала. – Жанна нехотя пошла в свою комнату и вернулась с увесистым мотком широкого серебристого скотча. Тремя длинными полосками она заклеила Нелли рот. – Вот так. И лежи тихо.
Ей волей-неволей пришлось покориться на милость Жанны, которая лежала, закинув на нее ногу и изредка поглаживая ее, и была увлечена нажиманием кнопок на пульте в поисках чего-нибудь интересного. Как и следовало ожидать, по телевизору шла откровеннейшая чушь, на которой заострить внимание можно было только ценой неимоверных усилий. Весь эфир составляла сплошная череда сериалов, в которых то менты гонялись за бандитами, то бандиты за бандитами, в рекламе рассказывали о «полезных» завтраках в Макдональдсе и о новейшем изобретении на поприще гигиенических прокладок. Наконец, она остановила свой выбор на какой-то тупой юмористической передаче. Нелли пришлось лежать довольно долго, дожидаясь, когда Жанна прекратит их игру, которая на игру уже не походила. Она чувствовала себя уставшей, глаза начали слипаться, последняя мысль была, что когда Жанна насмотрится телевизор и тоже захочет спать, она, наконец, распеленает ее. Звук телевизора убаюкал ее, и она впала в легкую дремоту.
Очнулась она в полной темноте и одна, все еще завернутая, рот ее был по-прежнему заклеен скотчем. Сон моментально прошел, она начала извиваться и пробовать освободиться с новой силой, но добилась лишь того, что сильно вспотела. Она хотела позвать Жанну, но рот был заклеен надежно, разлепить скотч движением губ не удавалось. Она начала громко стонать и мычать а надежде разбудить Жанну, та, очевидно, спала в своей комнате. Ответа не было, Нелли начала впадать в панику, и ей стало страшно от одиночества и беспомощности. Прошло добрых полчаса прежде, чем появилась заспанная Жанна. У Нелли вырвался вздох облегчения, когда та развязала ленты и размотала одеяло. Однако на этом освобождение закончилось, Жанна ушла в свою комнату, пробубнив себе под нос что-то невнятное. И все же у Нелли появился шанс. Теперь нужно было просто крутиться в одну сторону до тех пор, пока не развернется полностью из всех простыней. Она подвинулась на край кровати. Пришлось приложить немало усилий, чтобы повернуться на бок и перекатиться на живот. Чтобы перевернуться дальше, на спину, ей пришлось приложить еще больше усилий. Однако это ей удалось, и она стала двигаться опять обратно на край кровати. Было темно и края кровати она не видела, когда же почувствовала сбоку под собой пустоту, было уже поздно. Последним усилием она попыталась восстановить баланс и удержаться на краю кровати, однако, все еще туго завернутая, она не могла двигаться проворно, и рухнула вниз. К счастью, кровать была невысокой и пол устилал густой ворсистый ковролин, который смягчил удар. Сверху на нее упал остаток покрывала, из которого она уже успела развернуться, и накрыл ее с головой. Оказавшись на полу, Нелли сообразила, что шансы на освобождение теперь весьма призрачные: справа стояла кровать, слева – шкаф-купе. Таким образом, она оказалась зажатой в узком пространстве, не достаточном, чтобы сделать какой-либо маневр. К тому же она запуталась в огромном тяжелом покрывале, из которого она успела развернуться лишь наполовину. Она сделала отчаянное усилие, чтобы освободиться, но скорее инстинктивно, чем намеренно, так как поняла, что сама уже не вырвется и придется ей так лежать до утра. Звать Жанну бесполезно, так как она слышала, как та закрыла обе двери, своей и ее комнаты. К тому же покрывало, которое ее накрыло так, что теперь не удавалось высунуть из-под него голову, приглушало звуки. Сделав последнее отчаянное усилие, она застонала в бессилии и заплакала.


*****

Последняя лекция оказалась на удивление длинной. Может быть, потому, что она была неинтересной, а может потому, что Нелли ужасно хотелось спать. Три учебных пары – это немного, думала она, но только не сегодня. У доски распинался плюгавенький пожилой профессор, выводя какую-то формулу, и изредка призывая студентов быть внимательнее. Внимательно его слушали студенты первых рядов, студенты в середине аудитории – вполуха; на галерке же, где сидела, оперев голову на руку, сама Нелли, студенты предавались тихому перешептыванию друг с другом, или другим своим личным делам. 
Нелли посмотрела на часы. Еще двадцать минут, но она все-таки дождется окончания и сразу поедет домой. Она все заново прокручивала в голове вчерашние события, которые плавно перешли в сегодняшние. Ей мало удалось поспать этой ночью. Она смогла заснуть лишь спустя долгое время после того, как оказалась на полу, вволю наплакавшись, лишенная последних сил. Однако утро застало ее в постели, заботливо укрытую одеялом. Лишь рот был заклеен скотчем, зато сама она была полностью свободна от простыней. Чувствовала она себя разбитой и невыспавшейся. Она проснулась оттого, что звонил будильник. Это было очень странно, так как будильник она вечером, естественно, не ставила. На часах было полвосьмого. Жанны дома не оказалось. Нелли решила, что она, вконец утомленная, заснула так крепко, что даже не почувствовала, как Жанна ее распеленала и уложила на кровать. Иначе, как можно было объяснить то, что она проснулась как обычно, в своей постели.
Прозвенел долгожданный звонок, возвещающий об окончании лекции. Нелли не стала терять время, лишь перебросилась незначительными фразами с подружками по поводу окончания учебной недели, и направилась домой. 
Дома она застала Жанну, накрывающей обед на стол. Это была еще одна, хоть и маленькая неожиданность, что Жанна, без всякого на то повода и видимого праздника, сама приготовила полноценный обед, включающий и супчик, и салатики, и прочие съедобные элементы, которые заставляют машинально сесть за стол и взяться за вилку с ложкой. К тому же, на столе стояло два бокала, наполненных красным вином, центр стола украшала бутылка из-под этого вина.
– Очень мило! – проговорила Нелли с нескрываемым удивлением. – У нас сегодня праздник? 
– Лучше иди мыть руки. Голодная, наверно, – сказала Жанна.
За обедом Нелли хотела завести разговор о вчерашнем дне, но никак не решалась, к тому же Жанна начала рассказывать о том, как ее какая-то подружка купила себе машину. Это мало интересовало Нелли, но перевести разговор на ее тему ей казалось чем-то необычайно трудным. Она делала вид, что слушает Жанну, сама же думала о своем. Теперь уже ей это казалось не столь важным, разговор можно и отложить, к тому же Жанна ведет себя вполне естественно и ни о чем не переживает. Вот только как-то странно она смотрит на нее, когда они чокаются бокалами и пьют вино маленькими глотками. Было что-то во взгляде Жанны непонятное и необычное, что выдавало ее и перечеркивало ее непринужденность. Сначала можно было подумать, что она хочет признаться в любви, потом выражение глаз приобрело некий оттенок насмешки. Когда Нелли допила свой бокал, ей было уже неважно, что означает взгляд Жанны, потому что она почувствовала себя очень уставшей. Ее тело будто налилось свинцом, глаза закрывались сами собой. Несмотря на то, что ночь выдалась не из легких, было очень странно так резко почувствовать сонливость. Однако, приняв в расчет все предшествующие обстоятельства вкупе с бокалом вина, Нелли показалось все вполне логичным. Она решила, что ей сейчас не помешало бы прилечь, и с трудом встала из-за стола. 
– Пойду прилягу. Сил совсем нет, – проговорила Нелли не своим голосом. 
– Конечно, куколка, иди, приляг. Ты совсем устала, тебе надо отдохнуть. – Жанна взялась сопроводить Нелли в ее комнату и уложила на кровать. Она сделала это так охотно, как будто была готова к этому, не задавала лишних вопросов и не была удивлена. Об этом была последняя мысль Нелли, и ей показалось это очень странным. Однако дальнейшего развития мысль не получила, так как едва голова Нелли коснулась подушки, она закрыла глаза и провалилась в черную бездну. 
Она шла по бескрайнему лугу, поросшему густой сочной травой, такой высокой, что иногда доставала ей до пояса. Трава ни в коей мере не была препятствием и не мешала идти. Казалось, земля сама двигается ей навстречу, а она лишь переставляет ноги. То и дело перед ней неожиданно вспархивали куропатки и взмывали ввысь. Она не помнила сколько времени уже шла, не знала куда идет и зачем здесь находится. Она прибавила шагу, затем побежала. Поначалу пейзаж не менялся, но наконец его однообразие нарушил отлогий спуск, за которым показалась река. Возле берега она увидела мерно пасущихся белых лошадей. Другой берег реки едва угадывался за белой мглистой дымкой. Нелли решительно направилась к лошадям – ей вдруг овладело непреодолимое желание сесть верхом на одну из них и прокатиться. Как было бы здорово поскакать галопом по бескрайнему простору, чтобы степной ветер засвистел в ушах, чтобы растрепал волосы, чтобы на полном скаку можно было набрать полную грудь воздуха и выкрикнуть что есть мочи, ощутив полную свободу. Лошади никак не хотели даваться в руки – как только она подходила к одной из них, лошадь тут же отскакивала на безопасное расстояние, останавливалась и смотрела на Нелли, словно заигрывая и приглашая еще попробовать. Нелли так увлеклась погоней за лошадьми, что не сразу заметила, как с другого берега реки приплыл туман, не сразу заметила, как он окружил ее со всех сторон. Лишь позже она увидела, что на расстоянии лошади утопают в белесой дымке, дальнего берега уже не видно и река в нескольких метрах от берега исчезает в белой туманной мгле. Вскоре туман сгустился настолько плотно, что нельзя было ничего различить на расстоянии нескольких метров. Она кинулась, было, искать лошадь, но двигаться стало труднее. Ее движения будто вязли в тумане, она чувствовала себя мухой, попавшей в банку с медом. С трудом сделала она несколько шагов, остановилась, в изнеможении села на траву, потом легла, обессиленная, в надежде немного передохнуть. Подняться она уже не смогла – что-то давило на нее, давило с такой силой, что невозможно было поднять руку, даже дышалось с трудом. Какая-то неведомая сила удерживала ее на месте, заставляя лишь смирно лежать на траве без малейшей возможности пошевелиться. Ей стало страшно, она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. К тому же рот теперь не хотел закрываться. В отчаянии она заметалась, забилась, как рыба в сети, замотала головой.
Нелли проснулась. Сон был настолько реалистичным, что первые мгновения она не могла разобраться, что же что же было сном, а что действительностью. Действительность же предстала перед ней самым неожиданным образом – она обнаружила себя в своей комнате в своей кровати, накрепко спеленатой, окутанной целым ворохом простыней, даже голова ее укутана, свободными остались лишь глаза и нос. Рот был заткнут кляпом и обмотан вокруг головы эластичным бинтом. По бокам ее окружал мягкий розовый ореол одеяла. Приподняв голову, она увидела перед собой краешек завязанного красного банта, в том месте, где сходятся края конверта одеяла. Она пошевелилась, движения вышли очень слабыми и давались с трудом. Она попыталась воззвать к помощи, но вышло лишь глухое слабое мычание. 
Наконец Нелли полностью осознала свое положение. Вывод был неутешительным – она поняла, что опять попалась в ловушку, из которой ей не выбраться. Ей вновь овладело чувство полной беспомощности, уже начинавшее казаться таким знакомым. Хотя она и получила вчера что-то, похожее на удовольствие, от того, что находилась в таком плену, но сегодня ее настроение не располагало ни к каким играм. Ей совсем не хотелось опять так безвольно лежать, словно чья-то игрушка – ей хотелось свободы. Снова она предприняла попытку высвободиться, но это оказалось все равно, что бороться против природной стихии. Утлое суденышко против девятибалльного шторма, телеграфный столб против смерча, глинобитная хибара против наводнения, и Нелли против одеяла – шансы у всех равны. 
В поле зрения появилась Жанна, подошла к кровати, села рядом на краешек. Ее лицо выражало торжество победителя и говорило о том, что ее коварный план удался.
– Проснулась наконец-то. Вижу, ты удивлена тем, что происходит. Что ж, надо дать тебе кое-какие пояснения. Я подсыпала тебе снотворное в вино. Ты этой ночью плохо спала, и так была уставшей, поэтому оно подействовало на тебя мгновенно. Я даже сама не ожидала. Да на тебе еще несколько минут назад дрова можно было рубить. Ты спала наверно часа три – этого времени более чем достаточно для того, чтобы тебя замотать как следует, причем совершенно не торопясь. Ты наверно думала, что мы поиграем немного, и хватит. Как видишь, это не так – игра продолжается. У нас впереди будет еще много сладких мгновений. Я могла бы раскрыть перед тобой душу и разъяснить тебе, зачем все это нужно и почему. Но скажу лишь, что я давно хотела сделать с тобой что-нибудь подобное, подчинить тебя, и мне это удалось. Я бы не сделала этого, если бы плохо тебя знала, или если бы знала, что по-настоящему будешь против. Этот кляп на замке, который ты не смогла отстегнуть – это была ловушка. Зная тебя, какая ты есть, я надеялась, что ты попадешься, хотя и слабо верила в это. Ловушка была примитивнейшей – но ты попалась. Если бы этого не произошло, я бы придумала что-нибудь другое. Одеяло я тоже купила не просто так. И надо же, как удачно, как вовремя. В крайнем случае, я могу им сама укрываться. Оно такое красивое и приятное на ощупь. 
Жанна поплотнее запахнула одеяло вокруг неллиной головы, так, что та стала еще глубже утопать в нем. Нелли заворочалась и захныкала. Подобное откровение взволновало ее, и она не знала, радоваться ли тому, что она удостоилась такого внимания со стороны Жанны, или плакать от того, что ее положение можно сравнить разве что с положением рабыни. 
Жанна ушла в свою комнату, казалось, ее не было довольно долго. Наконец она вернулась, накрашенная, нарядно одетая, словно собралась на свидание или на какую-нибудь вечеринку. Она раскрыла было рот, явно собираясь что-то сказать, но ее опередил звонок в дверь. 
– Да, совсем забыла сказать тебе, что я кое-кого жду в гости, – она лукаво улыбнулась и пошла в прихожую. 
Нелли услышала, как хлопнула входная дверь, послышался женский голос, обмен приветствиями, короткая возня. Затем вошла в комнату Жанна в сопровождении другой девушки, своей лучшей и близкой подруги Розы, которую она иногда еще называла Линой. В том, что она называла ее разными именами, не было ничего странного, ибо девушка обладала необычным редким именем Розалина. Красота и очарование девушки очень удачно сочеталась с красотой ее имени. Нелли уже была знакома с ней и всегда находила ее общество весьма приятным. Нелли была очень удивлена, увидев ее здесь и в такой момент, и ее это очень смущало. Она не думала, что Жанна еще кому-нибудь скажет, пусть даже и близкой подруге, но Нелли сейчас находилась не в том положении, чтобы диктовать свои правила. 
Едва Розалина увидела Нелли, ее лицо стало таким, какие бывают у многих девушек при виде маленьких очаровательных детей или котят – смесь умиления, удивления и восторга. 
– Какая прелесть, – воскликнула она, сжав перед собой кулачки. – Выглядит, как настоящая малышка. И ничего, что большая, зато какая красивая. Ой, а ей не больно? 
– Ну что ты, она в полной безопасности. Она прекрасно себя чувствует, правда, малость капризничает, не без этого, конечно, – сказала Жанна.
– Когда ты мне рассказала, что спеленала ее, я думала, что ты шутишь, до конца не верилось, хотя и хотелось бы верить. А теперь смотрю, и правда спеленала. Красиво у тебя получилось. Жаль, что у меня нет такой куколки. Я бы тоже с ней игралась, тренировалась бы пеленать ее, пока своих детей нет.
– Это не проблема. Сегодня пятница, у нас еще два выходных впереди, а в понедельник еще и праздник. Три дня можем играть сколько влезет. Я купила кучу простыней, фланелевых и бязевых, можем пеленать ее по несколько раз в день. К тому же, вдвоем пеленать надежнее и легче. Как ты на это смотришь?
– Я – с удовольствием. А как на это смотрит сама Нелли?
– О-о, поверь, она будет не против! Правда, она может капризничать, сопротивляться, выкидывать разные фокусы и показывать, что ей что-то не нравится. Но ты не обращай на это внимания, мы с ней договорились, что она будет так себя вести, чтобы все выглядело естественно, чтобы было интереснее. Когда пеленают детей, они ведь тоже капризничают и закатывают истерику. 
Нелли беспокойно заворочалась и замычала. Подобная наглость со стороны Жанны настораживала ее. А может быть, Жанна так шутит? 
– И что, мы будем так держать сегодня и еще все три дня? – спросила Розалина.
– Да, и ты можешь все это время оставаться у меня на ночь. Мы разве что иногда будем разворачивать ее, чтобы поменять пеленки. А чтобы не приходилось это делать так часто, мы купим памперсы сегодня по дороге домой. Я знаю, тут есть неподалеку ночная аптека, там они должны продаваться. Когда придем домой, мы наденем их ей и запеленаем снова, но этот раз по-настоящему туго, что едва пошевелиться сможет. А потом и поиграем. А когда наиграемся, оставим ее так на всю ночь, завернутой в простыни и одеяло, будет спать так. В эту ночь я ее пожалела, развязала банты, освободила из одеяла, так она даже сама развернуться не смогла из простыней, скатилась на пол, видимо, пока пыталась выбраться. Видишь, вот сюда скатилась. – Жанна показала на узкий проход между кроватью и шкафом. – Да так и пролежала всю ночь, не смогла освободиться. Я нашла ее под утро на полу спящей, мне стало ее так жалко, я с трудом уложила ее на кровать, развернула. Так она даже не проснулась, лишь поворочалась во сне. Но сегодня она у меня будет спать полностью завернутой. Вдвоем мы сможем завернуть ее туго, покрепче завяжем банты, и уж я то позабочусь, чтобы она никуда не упала ночью. 
– Да уж, не надо, чтобы она падала, не годиться нашей малышке лежать ночью на полу, – согласилась Розалина. – Можно подложить что-нибудь под матрас, подушек, например, чтобы она не смогла перевернуться на бок, или привязать ее к кровати. У тебя ведь есть еще лента? 
– Есть, и в достаточном количестве. Ладно, нам пора идти. – Жанна обратилась к Нелли. – Мы покидаем тебя, моя куколка. Не скучай и будь умницей. Вернемся поздно вечером, и тогда, обещаю тебе, мы достойно возместим тебе твои одинокие часы. А ты своим язычком возместишь нам нашу заботу о тебе. Пойдем, Лина! 
– Пойдем.
Девушки направились в прихожую. 
– Кстати, а что это ты сказала насчет неллиного язычка? – спросила Розалина. 
– О-о, у нее волшебный язычок. 
– Что ты имеешь в виду? – интонация в голове Розы выражала крайнюю заинтересованность.
– Я тебе по дороге расскажу. Это просто потрясающе!
– Как интересно.
Нелли все тише и тише слышала их голоса, они постепенно удалялись, затем стихли вовсе. Хлопнула дверь, щелкнул замок. 
Снова она осталась в одиночестве. Трудно было представить, как она сможет провести таким образом несколько часов, ожидая их возвращения, а потом и еще три выходных дня, провести эти дни туго завернутой, лежа на кровати, как обещала Жанна. Она не сомневалась, что так и будет – Жанна просто так ничего не говорила. Многочисленные попытки освободиться не имели успеха, и все же она инстинктивно продолжала вырываться и извиваться, напрягая мышцы, дергаясь из стороны в сторону, стараясь ослабить хватку простыней или выскользнуть из них. К какому бы средству она ни прибегала, как бы хорошо и усердно ни старалась, действия не приближали ее ни на шаг к развязке. С каждой неудавшейся попыткой ее надежда заполучить свободу таяла, в то время как ее отчаяние и чувство беспомощности возрастало. Она потеряла счет времени, поглотившему ее в свою неторопливую медленную реку, берегов которой не было видно, и из которой невозможно выплыть. Когда же, наконец, надежда ее рухнула в бездну, а беспомощность стала в высшей степени пугающей, она ощутила сложную смесь чувств, итог которых трудно было подвести ее разгоряченному разуму. Она уже не пыталась мыслить здраво и отдалась во власть эмоций, позволяя им безраздельно господствовать над ней. Тот шквал ощущений, в которых она уже не пыталась разобраться, породили новое чувство, причем она сама не смогла объяснить, как же это получилось – она почувствовала, что возбуждается. Она не понимала, что же именно является причиной этого, но теперь это было уже не важно. Она находилась в состоянии полного физического изнеможения, и в любой другой ситуации было бы разумно просто лежать, накапливая силы. Но тот огонек, зажегшийся в ее лоне, не давал ей покоя и исключал всякую возможность лежать спокойно. Теперь ее движения и извивания были направлены на то, чтобы приласкать себя, но руки были прижаты строго вдоль туловища, и она никак не могла дотянуться. Это заводило ее еще больше, и огонек грозил перерасти в пламя. Она закрыла глаза и продолжала извиваться, громко стоная сквозь кляп. Она не придала значения тому, что стонет теперь уже не от отчаяния, а от удовольствия. Как далеко, и как одновременно близко друг к другу могут быть две крайности, особенно когда это касается ощущений или переживаний, которое испытывает человек. Как горячо любить, и как одновременно сильно ненавидеть можно человека, который доставляет тебе боль и заставляет страдать. И как легко потерять границу между этими двумя крайностями. Однако Нелли сейчас было не до философии. Огонек, превратившийся уже в пламя, грозил перерасти в пожар. 
Она все глубже погружалась в вязкий омут своего возрастающего возбуждения. Ей только оставалось набраться терпения и гадать, что же ее ожидает в ближайшие дни.

[Иван69]

Да это действительно откровенный рассказ.

[Алёнушка]

Den Sklo, почему не указываете авторов размещённых рассказов? Это неприлично!

Раз уж вы удосужились выкладывать на этом сайте рассказы чужих авторов, так имейте пожалуйста честь, внизу каждого рассказа, указать имя создателя этого труда.