Перейти к содержанию

Маленький Человек


Алёнушка

Рекомендуемые сообщения

Это один из моих любимых рассказов, я от него сама балдею, если понравится, пишите, я ещё закину.                            МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК.       «Вот оно, долгожданное утро!», воскликнул про себя я, не решаясь произнести эти слова вслух и  не осмеливаясь нарушать сон моих сожительниц по комнате. Девочки хоть и добры ко мне, но всё равно мне иногда достаётся и от них. Я уже прекрасно знаю, как это быть избитым по всяким пустякам, да и вообще, в нашем детском доме больше всех, наверное, достаётся мне. Ну, вообще-то, мне много и не надо, достаточно подзатыльника, ну или лёгкого толчка, как я уже лежу на земле и горько плачу, проклиная судьбу за то, что я такой маленький и беззащитный. Бывало, что подоспевшие девчонки всё-таки не дают меня в обиду матёрым мальчикам, а ещё наши воспитатели, они меня всячески ограждают от злых мальчишеских намерений. Людмила Ивановна, моя любимая воспитательница, которая вырастила меня с раннего детства, сделала так, что бы меня перевели в комнату для девочек.  Поэтому я ушёл от пацанов и в последнее время,  я живу вместе с девчонками. Наши девочки меня совсем не стесняются, наверное, потому что не видят во мне мужчину из-за моего маленького роста. Они весьма душевны ко мне, и в отсутствие воспитателей, являются для меня единственными защитницами. Мне тоже нет смысла стесняться наших  девчонок, потому что они частенько помогают мне в выборе одежды, ещё они всегда берут меня с собой на прогулку, и даже в душ мы ходим вместе. Находясь рядом с девочками, я иногда забываю, что не такой как все, я забываю, что я урод. Как бы не обидно это звучало, но это так.   Всё началось с того, что моя мать родила меня недоношенного, и сразу бросила в роддоме. Несмотря на то, что врачи меня с трудом выходили, моё развитие пошло не так уж хорошо. Мой рост при рождении составлял всего тридцать сантиметров, и за шестнадцать лет мне удалось подрасти всего на полметра. Когда я стоял рядом с обычным взрослым человеком, то был чуть выше его колена.  Дело в том, что я карлик,  точнее выражаясь, человек очень маленького роста, слово «лилипут» или «карлик» всегда меня сильно обижает, да и не подходит оно к моему настоящему диагнозу. Посещая с Людмилой Ивановной больницу, я видел настоящих карликов, они все какие-то сгорбленные с морщинистыми лицами и большими головами, а я совсем не такой, у меня ровное и красивое тело, а моё лицо больше напоминает лицо красивой куклы. Глядя на себя в зеркало,  я всегда видел перед собой личико девочки, не имеющее ни одного изъяна, с длинными ресницами и пухлыми губами. Поэтому в детдоме я всегда прошу подстригать себя по короче, что бы ни в коей мере не быть похожим на девочку, и тем самым не быть осмеянным в кругу наших ребят. А ещё, у меня есть большой секрет, это мои половые органы, они какие-то крохотные и  совсем недоразвитые, поэтому сексом я никогда не занимался. Наши детдомовские девчонки много раз игрались со мной, как с куклой в «дочки матери», и как бы невзначай трогали меня там, но мой отросток всегда оставался почему-то поникшим.  В общем, эта непонятная для меня игра никогда и не доставляла мне особых положительных  эмоций, исключая некоторых  позитивных моментов от ощущения себя защищённым от этих жестоких мальчишек, которые сильно издевались надо мной. Специально для меня в группу или комнату отдыха заносили детский манеж,  и в нём я тоже чувствовал себя в безопасности, под  контролем моей любимой Людмилы Ивановны, нянечки и воспитательницы в одном лице.      И вот оно утро! Я жду, когда зайдёт дежурный воспитатель и объявит всем «подъём». Наконец-то наступило первое июня, мой День Рождения, я не спал всю ночь, да и вообще я плохо сплю уже несколько ночей подряд, потому что сегодня меня ожидает долгожданный уход из нашего детского дома, наконец-то меня усыновляют. Моя новая мама, красивая одинокая девушка лет тридцати, её зовут  Елена. Она просит меня называть её мамой Леной, ну или просто Леной. Наверное, мне удобнее будет называть её мамой, потому что в своей жизни мамой я ещё ни кого не называл.   - Женечка, - говорила она мне, - ты отпразднуй свой День Рождения в кругу старых друзей, ну а потом мама тебя заберёт  в твой новый дом, и у тебя, моя прелесть, начнётся новая, прекрасная жизнь.   Моя новая мама Лена часто беседовала со мной, задавая мне множество всяких вопросов, я отвечал ей в ответ, сидя у неё на коленях и улыбаясь ей своим беззубым ртом. Дело в том, что мой рот, как и многое в моём теле, немного недоразвит, и мои зубы полностью ещё не выросли, наверное, уже и не вырастут вовсе. Но это меня не огорчает, я уже привык жить без зубов, тем более, что в столовой у меня есть преимущество и мне всегда дают отдельную вкусную еду, не такую как всем.   Учитывая то, что школу я уже закончил, благодаря специальному обучению, я ожидал в своей новой жизни  больших счастливых перемен,  вдохновляемый тем, что в глазах моей мамы Лены, я видел неподдельную теплоту и невероятное умиление. Было видно, что я вызываю у неё безграничную симпатию. Мама Лена сказала, что она работает  в социальной сфере, и я обязательно буду помогать ей по работе, но об этом она расскажет мне чуть позже.  Ещё она мне сообщила, что на мой День Рождения меня ожидает масса приятных сюрпризов, от которых я буду в восторге.    Первый сюрприз меня ожидал на входе в наш огромный актовый зал. После того, как мы все оделись и умылись, пришла, теперь уже моя мама и пригласила всех ребят на праздник. На входе в актовый зал, выше дверей, висел огромный плакат, от которого я был в восторге: «Поздравляем нашу Евгению с Днём Рождения! ))» Все ребята гурьбой влетели в актовый зал, но меня Людмила Ивановна несла на руках в целях моей же безопасности. Там для всех нас был накрыт огромный стол, богатый всякими вкусными блюдами, которые я видел первый раз в жизни. Всех угощений  я даже не попробовал, но наблюдая восхищённые лица мальчишек и девчонок, мне было очень приятно за себя и мою новую маму. Потом был необъятный торт. Одновременно столько внимания, мне ещё никогда не уделялось.  Второй сюрприз тоже был неожиданный, хотя и не очень приятный, но если этого хочет моя новая мама, то  я всё-таки принял его на себе под  весёлый смех ребят. Сверху моего детдомовского застиранного наряда, мама Лена повязала мне детский ажурный слюнявчик, а на шею повесила мне соску пустышку на розовой ленте, ну а на голову надела кружевной младенческий чепчик. Меня усадили на мой высокий стул, сделанный мальчишками специально для моей комплекции, поэтому я был всем прекрасно виден.   - Слушайся Женечка маму, и будешь самая счастливая куколка на свете! – Шептала мне на ушко мама Лена, завязывая узелки чепчика на моём подбородке. А потом ещё  и добавила, - ты у меня самая красивая на свете!   Мне пришлось всё застолье просидеть в таком виде, но я быстро забыл, в чём одет, и с радостью принимал поздравления от ребят. Я пытался не обращать внимания на умилённые взгляды наших девчонок и воспитательниц, ещё было очень приятно видеть растроганные глаза мамы Лены. Всё хорошее, когда нибуть заканчивается, и в тот момент, когда ребята начали потихоньку разбредаться по комнатам, мы с моей новой мамой засобирались домой. Я хотел было пойти собрать все свои вещи, но мама мне сказала, что теперь у меня будет всё новое и самое красивое, и с собой брать ничего не нужно.   - Иди ко мне, моя именинница,  - улыбаясь, сказала мне мама Лена, нежно беря меня к себе на руки, - пойдём в раздевалку переоденемся, а на выходе стоит очередной сюрприз для тебя.   - Ещё один сюрприз? – своим высоким голосом задал я вопрос, обращаясь к новой маме.   Меня немного встревожило известие об очередном  сюрпризе от коварной мамы Лены, и когда я оказался у неё на руках, то посмотрел на Людмилу Ивановну вопросительными глазами. - Не бойся, Женечка, твоя новая мама тебя в обиду не даст, я уверена, что тебе с ней будет очень и очень хорошо. Я знаю, что передаю тебя в надёжные и более ласковые руки. – Успокаивала меня любимая воспитательница, которая всегда была мне как мама. Её тёплые руки, при этом, гладили меня, при этом давая мне блаженное умиротворение.   Перемещаясь к парадным дверям, мы втроём зашли  в раздевалку, которая  была перед выходом. С изумлённым видом я увидел стоящую у дверей летнюю коляску, она была открытая и имела трансформерский вид , то есть в ней малыш мог бы, или удобно сидеть, или уютно лежать.   - Но ведь я не ребёнок, - возмущённо заявил я, - чья это коляска? И почему она розовая? - Женечка, солнышко, это очередной сюрприз для тебя, - мило щебетала мне Лена.   - Женя поверь, мама Лена тебе не желает плохого,  - поддерживала её Людмила Ивановна.    - И вообще, пообещай мне  дорогуша, что сегодня будешь меня слушаться, и не капризничать, а иначе останешься здесь навсегда,  - уже с ультиматумом в голосе проговорила мне мама Лена.   Мне ничего не оставалось делать, как согласиться с настойчивыми и одновременно ласковыми женщинами. Тем более, что Людмила Ивановна заверила меня, что с новой мамой мне будет намного лучше, чем в интернате. Поэтому,  для себя я сделал вывод, что не стоит спорить с моей новой мамой и любимой нянечкой, поскольку они желают мне только добра. Меня положили на уже знакомый мне стол в нашей раздевалке, на котором меня всегда одевали воспитатели на прогулку. Только сегодня он был застелен не обычной клеёнкой, а красивым покрывалом.   - Давай снимем с нашей красавицы все застиранные вещи, а оденем вот такую красоту!  – Ворковала надо мной мама Лена, раздевая меня догола, при участии не мене ласковых рук моей любимой воспитательницы Людмилы Ивановны.   - Ой, а почему мы без трусиков?  - вопросительным тоном сказала мама Лена, снимая с меня колготки.   - А Женя у нас не носит трусики, ведь на такую маленькую попку тяжело их найти, донашивать не за кем, а те что были, совсем застирались. – Объясняла Людмила Ивановна. – Да к тому же, у нас небольшие проблемы с недержанием, да Женечка?   Я не смог придумать ответ на слова моей любимой нянечки, поэтому покраснел и стыдливо опустил вниз свои глаза. Когда на мне остался всего лишь младенческий чепчик,  перед моими глазами предстал милый комбинезончик.  Сначала на меня надели короткую маечку, потом я увидел в руках у мамы Лены шелестящий детский памперс , который она незамедлительно принялась одевать профессиональными движениями.   - Вот это Леночка мы с тобой правильно решили, подгузники нам совсем не помешают, а то ведь мы  частенько с девочками Женечкино мокрое бельё стираем, особенно постельное. – Комментировала действия моей новой мамы Людмила Ивановна. – Я бы ещё давно начала применять Женечке памперсы, но боялась, что ребята засмеют, да и на балансе нашего интерната их нет.   Мне стало чуточку неприятно, что воспитательница выдала наш маленький секрет, но учитывая, что эта тайна достаётся только маме Лене, и никого больше в комнате нет, я с ней спорить не стал.  Слабо сопротивляясь, я неохотно дал раздвинуть свои ноги для того чтобы одеть на себя такой чисто младенческий  аксессуар, на котором мне удалось заметить детский весёлый рисуночек.   - Ой, Лена, как ты угадала с размером, он так хорошо сидит на Женечке. – Воскликнула моя любимая няня. – Как теперь удобно и комфортно ей будет у тебя!   - А что тут угадывать, - отвечала с улыбкой мама Лена, - я  в этом деле не новичок.   Я готов был провалиться под землю от стыда, на меня всё-таки одели этот детский памперс, да ещё и любуются моим видом. «И почему это они называют меня в женском роде?», - задавал я себе вопрос, и сам отвечал на него, - «наверное, им так проще меня любить и оберегать».   -Та-а-ак, теперь ползуночки наденем нашей красавице…  - Довольным голосом мяукала окрылённая мама Лена.  Когда я ощутил на себе мягкую ткань ползунков, застёгивающихся где-то сзади, мне стало немного обидно за себя, и уже пустил слезу, как в мой рот погрузилась уже знакомая мне соска пустышка, розовую ленту которой опять ловко продели через мою голову.   - Женя, ну-ка не капризничай нам тут, - требовательным  и одновременно ласковым голосом обращалась ко мне Людмила Ивановна. – Нам тут твои истерики ни к чему!   В моём горле уже стоял комок, готовый разорваться в истерике от обиды за себя, но ласковые слова и нежные прикосновения милых женщин, мне не дали этого сделать.   - Ты ведь обещала меня слушаться, - воскликнула Лена, поудобнее усаживая меня в этой миловидной детской коляске. – А соску я тебе запрещаю выплёвывать, соси её, она тебя успокоит. Боже, какая же прелесть сидит в колясочке! – Умилённо, отходя немного назад, щебетала мама Лена.   - Да-а-а… красивая куколка у нас получилась! – соглашалась нянечка.   Рассматривая свои руки и ноги, в моём младенческом наряде, единственное приятное ощущение приносило то, что все вещи, которые были на мне – абсолютно новые. В своей жизни я ещё никогда не надевал новых вещей, мне всегда перешивали всё ношенное уже кем-то до меня. К моему удивлению, никаких неудобств в моём положении я не испытывал, мне  абсолютно благоприятно стало находиться в коляске и даже непривычная соска во рту мне уже не мешала. Ползунки имели зашитые ноги, подразумевая собой то, что ходить мне самому никуда не придётся, и меня будут носить на руках. К моей радости я заметил, что мои кисти рук были совсем свободные. Ни секунды не медля, мне дали в руки новую яркую головоломку, треугольную пирамиду, которую подарила мне новая мама.   - Ну вот и всё Людочка, - обращалась мама Лена к воспитательнице, - вот мы и готовы, пойдём мы уже…   Я поднял свои глаза вверх, глядя на свою новую маму.   - Ну что, моя хорошая, пойдём? – Улыбнулась мне новая мама, подмигивая на ходу. – Какая же ты у меня красивая! Соси сосочку, соси моя маленькая.   Я внезапно подумал, что когда мы будем покидать мой родной детский дом, меня в таком младенческом облике увидят все ребята через окно. Но рассуждая о том, что мои старания быть послушным будут одобрены мамой, и она не будет возвращать меня обратно, а это означало, что все мои старые друзья видят меня в последний раз, и их мнение было для меня уже неважно. Ещё, мне приносила облегчение мысль о том, что мама, наверное, меня ни кому в обиду не даст, и мне будет очень хорошо жить у неё дома. Когда мама Лена и Людмила Ивановна вынесли коляску со мной на улицу, я ощутил,  как воспитательница нежно поцеловала меня  в лобик.   - Ну всё Женечка, до свиданья, лапочка. Счастья тебе, солнышко! Я ещё приду тебя проведать, моя хорошая.  – Поднимая свой взгляд, я увидел слезинку в глазах Людмилы Ивановны.   - До свиданья Людмила Ивановна! – Пропищал я через соску.   Когда мы с моей новой мамой тронулись в путь, я лишний раз убедился в преимуществе нахождения в коляске, в ней было удобно и беззаботно, даже, несмотря на то, что она розовая и по-детски милая. Неохотно для себя, я принял роль малыша, и если им хочется видеть меня в роли маленького ребёнка, то пусть утешут себя, ведь я уже привык к таким играм с нашими девочками. Пройдя пару метров и не успев покинуть территорию детдома, мы с мамой остановились, она присела передо мной, обнажив передо мной свои коленки. Зная о том, что из окон за нами наблюдают несколько десятков пар глаз, она демонстративно поправила на моём чепчике кружева и развернула по удобнее колечко моей соски, что бы мне было удобнее её держать во рту.   - Соси сосочку, моя хорошая, не выплёвывай, она тебе так идёт. – Промурлыкала мама Лена, глядя на меня своими ласковыми и красивыми глазами.   Когда мы тронулись дальше, я наслаждался свободой, посасывая непривычную соску, и впитывая в себя свежий летний воздух, насыщенный ароматами цветов. Всё моё естество ожидало счастливых перемен, и от этого моя душа находилась в предвкушении чего-то волшебного. Ещё больше счастья добавлялось от проходящих мимо красивых и новых для меня людей, особенно девушек, они все мне мило улыбались. Мне вспомнилось, что когда я убивал своё время у окна, наблюдая за проходившими мимо людьми, я видел, как молодые мамашами с колясками  выгуливали своих детей. Эти заботливые мамаши гуляли с такими же колясками, в какой сейчас нахожусь и я. Кто мог бы тогда подумать, что и я окажусь на месте одного из таких малышей, да ещё в такой красивой розовой коляске, как моя. Но несмотря ни на что, я наслаждался счастливой свободой, не замечая, как мы с моей мамой оказались  в каком-то громадном  магазине. Заинтересованно разглядывая красивые витрины, я понял, что мы в большом торговом комплексе. Мама Лена вела коляску перед собой, и я прекрасно видел, куда мы едем. К моему огромному удивлению мы заехали в большой отдел детских товаров. Мама замедлила темп ходьбы, и мы стали неспешно обходить нескончаемые ряды с товарами для самых маленьких. Когда мы проходили мимо красивых колыбелек для новорождённых, украшенных балдахином, я опять увидел оголённые мамины коленки.   - Ну как ты тут, Женечка? Не мокрая ещё? – Улыбаясь мне, мурлыкала мама, бесцеремонно трогая меня между ног. – Нравятся тебе колыбельки? Купить тебе такую?   Я ничего ей не ответил, и только стыдливо отвёл глаза. Мне в очередной раз было неприятно, что я такой маленький. Но к этим обидным мыслям я уже привык, поэтому я не стал омрачать себе такой хороший день, и только посасывал соску. Я искал в ней своё успокоение и некую защиту, замечая тот факт, что начинаю к ней привыкать. Когда мы повернули в другой ряд, моя мама обратилась к стоявшей за прилавком молоденькой продавщице.   - Девушка, помогите мне пожалуйста приодеть вот эту куколку. – Обратилась мама к продавцу, указывая на меня.   - Что бы вы хотели приобрести? – ответила заинтересованным голосом молодая девушка. – Давайте пройдём вон в тот отдел, там я вам подберу всё, что вам нужно. – Добавила она, указывая маме на соседние прилавки.   Когда мы остановились с этой милой девушкой у следующей витрины, мама показала ей на платья для девочек.   - Я хотела бы взять парочку платьицев для моей дочери, ну и ещё что нибуть,  - сказала мама. От удивления у меня выпала соска изо рта. И я с изумлением посмотрел на мою новую маму, открывая при этом мой беззубый рот.   - Зачем мне платья? Я же не дево… ? - Пропищал  я, не успев при этом договорить слово «девочка».    - Так, а ну-ка быстро соску в ротик взяла, - наклонилась ко мне мама, вставляя мне соску – помнишь, что ты сегодня нам с Людой обещала? Если будешь капризничать и показывать здесь свой характер, отвезу тебя обратно в интернат.  – Ласково прошипела она мне требовательным голосом.   При упоминании о Людмиле Ивановне и о том, что я им сегодня пообещал, я не мог перечить моей новой маме. Мне только и оставалось, как молча принять в свой уже привыкший рот столь необходимую, как она считает, для меня младенческую соску. Ещё я рассудил, что моя новая мама и Людмила Ивановна, наверное, имеют некоторые общие взгляды насчёт моего дальнейшего воспитания и жизни. Это означало, что самый близкий мне человек, который меня опекал всю мою прежнюю жизнь, полностью доверяет моей маме и всё знает о моём теперешнем положении. «Ну раз такое дело, то пусть всё так и будет», - сделал я для себя вывод.   - Вашей девочке подойдёт вот это, это и это…. - Звучал голосок милой продавщицы.   Я наблюдал, как моя новая мама купила для меня два красивых детских платьица, одно было белым, другое розовым. Ещё мне купили несколько пар светлых колготок. Все вещи прикидывали на меня, любуясь тому, как они мне идут. Потом, в сопровождении продавца, мама прошла в следующий отдел, на вывеске которого, меня удивила надпись  «Отдел для новорождённых». В этом отделе мама купила какие-то, как они называли, распашонки с ползунками и несколько косыночек, одну из которых повязали мне на голову, запрятав под этой девичьей косынкой мою короткостриженную причёску.   - Вот так тебе, Женечка, гораздо лучше! – Воскликнула с улыбкой мама, любуясь моим видом. При этом, она прикладывала на меня какой то комбинезончик из  нежной ткани. – Какая же ты у меня красавица!   Следующей покупкой была какая-то стопка простыней, между собой они называли эти вещи пелёнками.  Я подумал, что эти непонятные пелёнки покупаются не для меня, потому что когда мама их выбирала, то в мою сторону девушки почти не смотрели, исключая парочки оценивающих взглядов. Да и зачем мне пелёнки, я ведь не новорождённый, умозаключил я.   - Вот тебе Женечка, куколка… - Воскликнула мама, протягивая мне яркую и нарядную куклу, выхватывая из моих рук пирамидку.   - Мама, - чуть не плача воскликнул я, на ходу роняя соску, - я не хочу куклу! Отдай мне…!   - А ну-ка успокоилась, не тебе решать, что тебе интересно! – Перебила меня  мама, вставляя мне соску на место, глядя на меня требовательным взглядом, переходящим  в ласковый тон. – Поиграй, моя маленькая с куколкой, вот увидишь, она тебе понравится!   Я чуть не плакал от обиды на свою беспомощность перед мамой, еле сдерживая истерику. Когда мы покидали этот огромный торговый центр, я рассматривал свою новую куклу. Всё-таки её вид меня постепенно заинтересовал, она была такая красивая и яркая, что мне опять почему-то стало хорошо на душе. К тому же, частенько заигравшись с нашими девчонками в куклы, я не видел у них такую красоту. Эта кукла была красивой и яркой, а главное новой. Ещё я заметил за этой куклой одну особенность, что она была очень похожа на меня, такие же голубые глаза, такая же соска во рту, а самое главное – это ползунки, на ней были такого же цвета и такой же формы ползунки, как на мне, с зашитыми ножками и открытыми ручками. Постепенно я начал привыкать к ней, и даже придумал ей имя, я назвал её Машей. Утопая в своих мыслях, я заигрался с моей куклой Машей, не замечая времени. Мельком уже я видел наш путь, проходящий через парк. Потом мне запомнилось, как мама наклонялась ко мне, накрывая меня мягким пледом.   - Спи, моя маленькая, скоро будем уже дома. – Нежно говорила она мне, укутывая покрывалом мои ножки от вечерней прохлады и поправляя сползающую косынку на моей голове.   Проснулся я уже в моём новом доме. Пока я спал, меня переложили на мягкий диван всё ещё укутанного в покрывало. Попробовал развернуться, не получилось, для того что бы позвать маму мне пришлось выплюнуть соску.   - Что, проснулась моя маленькая? – ласково промурлыкала она мне. – Давай я тебя переодену,  нарядненькая погуляешь по дому, ну а потом будем готовиться ко сну.   Её нежные руки развернули меня из покрывала. - Давай ползуночки переоденем, куколку отдай, я у тебя её не забираю, - щебетала она, отнимая у меня привыкшую к моим рукам куклу. – Ой, да вы посмотрите, а кто это у нас напрудил в штанишки? – задавала нежным голосом она мне вопрос.   Пока с меня снимали промокший памперс, я хаотично перебирал память в своём сознании, в надежде вспомнить о том, когда я успел обмочиться.   - Вот такие у нас есть салфеточки волшебные, всё высушат, всё обработают моей сладкой девочке. – Мурлыкала мама, вытирая меня какими то салфетками и не снимая меня с дивана. – Так, трусики надевать мы на тебя не будем, тем более, что они тебе не нужны. Значит, оденем моей малышке вот такие колготочки, - и показала мне белые детские колготки, купленные сегодня в магазине. – У тебя моя доченька, и у твоей мамы сегодня праздник, поэтому я одену тебя сейчас красивенько,  и я, как видишь, тоже одета по-праздничному.   - Да ма-а-мочка, я вижу, - ели выдавил я из себя это непривычное для меня слово «мамочка», при этом я посмотрел на маму и увидел на ней всё тоже нарядное платье, в котором она была сегодня с утра. Мне опять было приятно ощущать на себе новую вещь, в интернате меня всё время одевали в заштопанные колготки, в которых всегда отвисали колени и которые всегда донашивал я последний.   - А теперь платьице нарядное наденем на Женечку, и полюбуемся на неё….   Когда на мне оказалось это розовое милое платье неземной красоты, я пожалел, что я не девочка. В первый раз в своей жизни на меня надели такую красивую вещь, которая мне очень понравилась, но я стеснялся в этом признаться самому себе, и только молча с непроизвольной улыбкой, разглаживал его на себе. Я так увлёкся рассматриванием этого платьица, что не заметил, как меня поставили на пол. - Что, моя хорошая, понравилось тебе платьице? Ты ж моя сладкая…! Какая же ты у меня красивая стала! Ничего Женечка, ты у меня всё время теперь в платьях будешь ходить в свободное от пелёнок время. Пойдём к зеркалу, полюбуешься на себя.   Я не понял, что мама мне только что сказала, но когда увидел себя в зеркале, то потерял дар речи. С зеркала на меня смотрела девчонка лет трёх, но только очень маленького роста и милым личиком, а на моей голове была всё та же кружевная косыночка.   - Это я? – Сказал я сам себе, стоя перед зеркалом.   - Что, зайка, сама себя узнать не можешь? Моя ж ты деточка, сколько же ты настрадалась в этом проклятом интернате, сколько же ты натерпелась за свою жизнь, ничего маленькая моя, мама тебя будет любить и лелеять.  - И вдруг мама встрепенулась. – Ой, забыла кое о чём…  вот тебе моя доченька, сосочка, для твоего же блага.   С этими словами она повесила мне на шею уже знакомую мне соску. Заполняя ею весь свой рот, я с удивлением для себя заметил, как быстро я к ней привык, и как мне всё же удобно с ней. В следующий момент она повела меня на экскурсию нашего дома. В прихожей я увидел всё ту же коляску, в которой я сюда приехал, и к моему удивлению рядом стояла такого же цвета коляска, только уже зимняя и закрытая, в которой возят совсем маленьких. Я вопросительно посмотрел на маму, показывая пальцем на закрытую коляску.   - Мама, а для кого эта коляска? – пропищал я через соску.   - Не торопись, моя лапонька, со временем сама всё узнаешь. – с этими словами мама наклонилась, что бы взять меня за ручку и повела меня дальше.   Когда мы зашли на кухню, я увидел рядом со столом детский раскладной стул, он был красивый и совсем не самодельный, и имел многофункциональную возможность. Быстро взбираясь на него по специальным ступенькам, я боролся  с неудобным платьем, понимая, что быть девочкой хоть и красиво, но не очень удобно. Когда я победил этот стул, взобравшись на самую его вершину, мне стало понятно, что удобно сидя на этом стуле, я мог играть, или кушать, ну или что-то делать ещё. Потом мы вернулись в гостиную, я там огляделся и увидел посреди комнаты детский манеж, весь заваленный красивыми куклами и мягкими игрушками. Такой же манеж был у меня в детдоме, только этот новый, да ещё и с кучей игрушек, с которыми я решил разобраться в следующий раз. Очередной, и последней комнатой в маминой, то есть в нашей двухкомнатной квартире, оказалось посещение спальни. Там я увидел такой же стол, как стоял у нас в детдомовской  спальне, на котором меня переодевали и обслуживали, называя этот стол пеленальным. А в углу рядом с большой кроватью стояло то, от чего я второй раз потерял дар речи. Там стояла розовая детская кроватка, такая как мы видели в торговом центре, она была вся укрыта полупрозрачным балдахином и манила к себе нежной чистотой и невинностью.  Я медленно подошёл к ней и попытался увидеть, что в ней находится, становясь при этом на цыпочки, но мой рост совсем не позволял заглянуть в эту милую колыбельку.   - Мама, а это чья кроватка? – спросил через соску я, повернувшись к маме и задрав высоко голову.   - Моя ж ты маленькая, до сих пор не можешь поверить в своё счастье? – Ласково пропела мне мама, беря меня на руки. – Это для тебя колыбелька, теперь ты в ней будешь спатки рядышком с мамочкой. – С этими словами она поцеловала меня в щёчку и бережно положила меня прямо в кроватку. – Давай примеряемся, как ты влазишь в неё. …   Когда мама положила меня в эту кровать, оказалось, что она мне явно большая, я даже поперёк в ней вмещался. Мы долго весело игрались с мамой, она меня щекотала, я в ответ пищал и брыкался. И вдруг произошло непоправимое, я замер  и почувствовал, как что-то горячее и мокрое распространяется у меня между ног. С великим удивлением, я понял, что  абсолютно бесконтрольно писяюсь под себя.   Ай-яй-яй… А кто тут писяет? – улыбаясь, нежно спросила меня мама.   Её игривого и весёлого отношения ко всему происходящему со мной не хватило для того, чтобы я не обиделся на свою судьбу. И я разревелся, как девчонка, разревелся прямо у неё на руках.   Тш-ш-ш-ш…. А ну-ка не плачь, - ворковала мама, - совсем я мою девочку сегодня уморила, давай уже будем укладываться, моё сокровище. Уже время позднее. Да и перекусить бы чего нибуть не мешало. Только кушать будем после твоего купания, договорились?   Когда в ванной наполнялась вода, мама меня бережно раздевала   - Ну совсем уже как маленькая, не можешь что бы не написять, даже маечка мокрая, ой, и платьице намочила! – Весело иронизировала мама, издеваясь надо мной. – Хорошо, что я клеёнку подложила на новую кроватку, а то матрац бы намочила. Ну ничего, всё постираем, девочку мою подмоем, и памперсы с будем носить постоянно. И правильно Люда сказала, трусики тебе совсем не нужны. Да, моя доченька?   Я не знал что ответить, мне было очень стыдно, поэтому мне оставалось только молча всхлипывать, сдерживая себя, чтобы опять не расплакаться. Следом я оказался в ароматной ванной, в которой меня купали вместе с игрушками. Во время моего купания, мама куда-то отлучалась на несколько минут. После ванной, она меня плотно завернула в махровое полотенце и понесла в спальню, по дороге вставляя мне в рот уже новую соску, на которой не было колечка, и она была похожа на ромашку. Положив меня на засланный чем-то мягким стол, мама вытерла меня насухо, а потом бережно стала наносить во все мои нежные места прохладный крем, ласково со мной разговаривая.   - Ну вот, искупали мою девочку, сейчас намажу кремушком душистым все наши местечки, всё нужно намазать, ничего не забыть. А теперь присыпочкой обработаем, что бы ничего там у нас не прело и не потело. Вот так, - сюсюкала мама, - а сейчас пришла очередь ночного памперса, на ночь мы будем надевать толстые подгузники, ведь нам ещё ужинать, а потом всю ночь должна моя девочка спать спокойно и ни в коем случае пелёночки не должны промокнуть. Мама знает, как деткам обидно спать в мокрых пелёнках, - мурлыкала мама, медовым голосочком. -  Вот так, памперс оденем нашей девочке… А теперь в пелёночки нашу принцессу завернём…   - Когда мама начала сворачивать на мне первую пелёнку, которая до боли в паху приматывала мои ноги вместе, я стал отчаянно сопротивляться.   - Тш-ш-ш-ш…. - успокаивала меня мама. – Ну что же ты так раскапризничалась, а ну-ка успокойся, ты помнишь, что мне сегодня обещала? – разговаривала со мной мама, не прекращая своих настойчивых движений.   Я размахивал всеми своим конечностями, сколько было мочи. Но бороться  с мамиными сильными руками не было смысла, поэтому я оказался спелёнутым и в следующую пелёнку, обездвижившую меня по рукам и ногам.   - Я не хочу быть совсем маленькой лялей, - кричал я, выплюнув соску и отчаянно сопротивляясь её тугому пеленанию, и ощущая при этом сильное прижатие моих рук к телу. Следом я ощутил, как что-то ещё сильнее сжимает мои руки и ноги… Я при этом, уже кричу…   Вдруг я заметил, как она полностью остановилась. И внимательно, с серьёзным видом, посмотрела на меня.   - Так, давай договоримся, дорогая, если ты будешь мне перечить, и капризничать, то я ведь всё равно своего добьюсь, но тогда я очень туго тебя заверну, и тебе же от этого будет хуже. А ещё, я тебя завтра спелёнутую привезу в твой интернат и оставлю тебя там, на растерзание злых мальчиков. Согласна с таким предложением?   Вглядевшись в её леденящие глаза, мне стало не по себе, передо мной проплыл весь мой сегодняшний день. Сначала эти сегодняшние сюрпризы, которые были для меня неожиданные и не всегда приятные. Затем Людмила Ивановна, она почему-то назвала меня как девочку в женском роде, потом эта детская коляска, в которой я ехал домой. Дальше были милые платьица с белыми колготками, памперсы, которые опять же советовала маме Лене моя родная нянечка. Следующим моим позором было то, что я внезапно намочил всю свою одежду. Потом эта колыбелька с зимней закрытой коляской… Всё шло к этому. Мне становилось понятно, что Людмила Ивановна и моя новая мама заранее готовились к моему выходу в свет в качестве грудного младенца. Не смотря на то, что всё происходящее противоречит здравому смыслу и моим жизненным приоритетам, я всё-таки задумался и в очередной раз сделал похожее решение. Раз уж так хотят все мои близкие люди, то почему бы мне не подчиниться этим таким родным для меня женщинам, тем более, что они мне только добра хотят, и мне от этого хуже не будет.   - Хорошо мамочка, я больше так не буду, прости меня пожалуйста, - пропищал я, и тихо заплакал.   - Ты ж моё сокровище! - Нежно воскликнула мама и бережно взяла меня к себе на руки, она положила меня на оду свою руку так, как берут младенцев. – Поверь, Женечка, я ведь тебе только добра хочу, ни в коей мере я не собираюсь тебя обижать. А пелёнки… Дорогая, ты выросла в детдоме и не знаешь, как жесток этот мир, и будет лучше для тебя, если ты вступишь в него вот в таком вот виде, как ты сейчас. Жень, ты пойми,  тебя всё равно никто не воспримет как взрослого и адекватного человека. Учиться дальше я тебя всё равно никуда не отпущу, а вот на работу мы с тобой, моя лапочка, ещё пойдём. Я тебя никому не отдам и сделаю всё, что бы тебе было уютно в этом новом твоём доме. Мы с Людой, твоей воспитательницей, хорошие подруги, и долго обсуждали эту тему. В конце всех этих разговоров мы решили, что тебе, теперь уже моей доченьке надо именно такое воспитание. – Улыбнулась она. -  Поверь мне Женечка, и  не плачь пожалуйста, ведь твоё счастье ещё только начинается. Вот увидишь, наступит время, и ты сама будешь меня просить  поскорей тебя завернуть и убаюкать.   Я только и мог делать, что смотреть на неё своими огромными заплаканными глазами,  и надеяться на правдивость её слов. Действительно я должен, наверное, ей полностью довериться и подчиниться её воле.   - Ну что, успокоилась? – Ласково спросила меня мама, вытирая салфеткой мои мокрые от слёз глаза. - Продолжим? Не будешь больше плакать? -  Ещё раз спросила она, с вопросительной и неуверенной улыбкой.   - Продолжим, - всхлипывая, еле слышно проговорил я, поднимая свои мокрые от слёз ресницы и вглядываясь в мамины ласковые глаза, в которых искал защиту.   В следующий момент мама сняла меня со своей руки и бережно положила мой свёрток на пеленальный стол. Потом вставила на место потерянную мною соску-ромашку и продолжила ласково со мной разговаривать.   - Давай, я тебя разверну, моя хорошая, а потом  начну всё сначала, только уже более аккуратненько, и без твоих брыканий. Хорошо? Договорились?   Видя моё согласие, она быстренько развернула меня и хорошенько расправила все пелёнки подо мной.   - Теперь я тебя спеленаю уютненько, девочка моя! – Бархатным голосочком промурлыкала мне мама.  Сначала она, опять-таки, завернула ноги и низ моего туловища первой пелёнкой, прикрывая ею памперс. В этот раз мне было не так больно в паху, от того что мама туго свела мои ноги вместе.   - Ножки спеленаем нашей девочке…. Ой, а распашоночку то мы забыли…! - Мама вспомнила, что не одела мне распашонку и поспешила исправлять свою ошибку.   Я увидел в её руках светлую распашонку, которую она надела прям поверх первой нижней пелёнки. Мягкую распашонку мама накинула мне запахом назад,  с лёгкостью приподнимая меня на одной своей руке, расправляя эту распашонку под моей спиной. Я удивился, что швы у неё были снаружи рукава, а у этой непонятной распашонки были зашитыми.   - Вот видишь, дорогая, если бы я тебя насильно завернула, то тебе было бы неуютно, а вот в этой удобненькой фланелевой распашоночке ты будешь себя чувствовать как в раю.   Вторая пелёнка накрыла меня до подмышек, перекрывая собой низ распашонки, она ещё больше прижала мои ноги вместе.   - Сейчас мы ручки моей лапочке припеленаем, что бы девочке моей было уютненько спатки всю ночь  – Мурлыкала она, прижимая мою руку к туловищу, оставляя её в полусогнутом положении. – А теперь вторую припеленаем, - сюсюкала мама, расправляя свободные края этой пелёнки под моей спинкой.    Когда мои руки опять стали туго прижатыми к телу, мне стало немного неудобно, но эти неудобства были не такие противные, как в прошлый раз.  Я попробовал пошевелить руками, но понимая всю бесполезность этого занятия, я принялся усердно сосать соску, пытаясь немного отвлечься от неуютных ощущений.   - Ты ж моя умничка, соси сосочку, моя маленькая, и ничего не бойся, тебе будет хорошо с твоей новой мамочкой. А завтра придет к нам Люда…. – Замечая мой вопросительный взгляд, - да, моя маленькая, к нам в гости зайдёт  твоя любимая воспитательница, ей тоже  очень хочется с тобой понянчиться, как с маленькой девочкой… - Та-а-ак, моя золотая, - протяжным голосом ворковала мама, показывая мне очередной новый наряд - теперь оденем тебе вот эту шапочку. Вот видишь, какая она простая и без кружев, тебе будет удобно в ней.    Я почувствовал, как своими нежными пальцами мама завязывает тесёмочки этого нового моего туалета. Глядя ей в глаза, я увидел неподдельную и нежную любовь ко мне, и от этого мне стало чуточку теплее на душе. «Я бы чувствовал себя ещё уютнее, если бы не эти пелёнки» - подумалось мне.   Следующая мягкая пелёнка туго обхватила мою голову, делая меня всё более беспомощным. Мне показалось, что эта пелёнка очень большая, потому что её нижнюю часть мама подвернула наверх, и она прижала мои руки ещё туже к телу.  - Ах, какие пелёнки мы тебе с Людой купили, и фланелевые, и ситцевые. Какая ты у меня маленькая, и зачем я сегодня купила большие пелёнки? Зря я сомневалась, ты так легко помещаешься в обычные пелёночки. – Лепетала мама, разговаривая сама с собой, при этом продолжая меня упаковывать. – Ничего, моя родная, зимой нам с тобой пригодятся большие пелёнки.   Очередная пелёнка обмотала меня от плеч до самого низа, она прижимала предыдущую к шее, не давая мне ни малейшего шанса на самостоятельное освобождение. От того, что моё тело сжималось всё сильнее, я капризно постанывал, тем самым подразумевая, что меня пеленают слишком туго. Следующая пелёнка ещё туже стиснула меня, опять обхватывая мою голову и не давая мне ни каких шансов на независимость.   - Тш-ш-ш-ш… не капризничай моя маленькая, я не желаю тебе  плохого. Уж кому-кому, но твоей маме лучше знать, как нужно обходиться с такими детками как ты, ведь твоя мама работает при роддоме в школе «материнства и детства». – Щебетала мама, подворачивая под меня второй край пелёнки, укрывший мой свёрток с головы до ног. – Твоя мама учит других мам правилам ухода и пеленания за маленькими детками, такими маленькими как ты, моя прелесть. Надо бы сегодня тебя потуже упаковать, что бы тебе было поуютнее в первую твою ночь в качестве маленькой девочки грудного возраста.    Всё было бы ничего, но после этой пелёнки, мою голову затянул ещё и платок, проходящий вокруг шеи и завязывающийся где то сзади. Я начал откровенно куксить, потому что мне стало очень туго и совсем неудобно в этих маминых пелёнках.   - А ну-ка не привередничай мне тут, сейчас мама тебя в одеялко завернёт, и пойдём с тобой ужинать. А потом будет моя доченька бай-бай, у мамы на ручках будет моя сладкая засыпать, ну или в колясочке тебя покачаю….  И коляски розовые мы тоже выбирали для тебя вместе с твоей нянечкой. Тебе понравились коляски? – Медовым голосочком спросила мама.   Я ничего ей не ответил, потому что эта последняя пелёнка с платком туго обхватили голову, и  мой подбородок был сильно прижат к верху. Мне только и оставалось, что моргать глазами, и капризно постанывать своим детским высоким голосом. Я решил проявлять свои капризные стоны как можно жалобнее, и совсем по-детски, тем самым вызывая жалость у мамы, принимая её превосходство надо мной.   В следующий момент я увидел лёгкое и яркое розовое одеяло, мерцающее перед моими глазами. Мне стало очень туго в своём коконе, настолько туго, что я уже не понимал, пеленают меня, или уже нет. Но характерные перекатывания моего тела из стороны в сторону, наводили меня на мысль, что меня продолжают заворачивать ещё и в это розовое одеялко.   - Вот  и спеленали нашу принцессу! – Победоносно, воскликнула мама, бережно подхватывая меня на руки и придавая мне полувертикальное положение.   Своим вестибулярным аппаратом я заметил своё пространственное перемещение, и осмотревшись по сторонам, понимал, что мы с мамой направляемся на кухню. В то время как она держала меня на одной руке, прижимая к себе, своей второй рукой чем-то занималась, открывая и закрывая дверцы шкафов. Я впитывал в себя аромат её тела, и касаясь своей щекой её мягкой груди, ощущал материнское тепло этого дорогого теперь уже для меня человека, от которого я стал неотъемлемо зависим.   - Сейчас моя Женечка будет кушать молочко из бутылочки через соску, совсем как маленькие детки. – Звучал её голосок.   Конечно же, я  был бы не прочь чего нибуть поесть, но то что это будет совсем как у младенцев, это ни как не вмещалось мне в голову. Поэтому я сделал кислое выражение лица, и начал жалобно хныкать.   - Даже и не думай, моя маленькая, что ты теперь будешь кушать взрослую еду! – Звучал ультиматум в её голосе. – Ты находишься в пелёнках, и кушать ты у меня будешь младенческие молочные смеси. А спать ты у меня будешь как настоящая малышка, а где спят крохотные детки? Правильно - в колыбельке! – Продолжала мама, пробуя своими губами соску с молоком.   Не успел я опомниться, как моя пустышка оказалась у мамы в руках, а её место заменила другая соска, из которой пахло молоком. Я попробовал вытолкнуть эту соску изо рта своим языком, но упрямая мама удерживала соску, из которой прямо в мой рот выделялось вкусное и ароматное молоко.   - Давай, моя капризулька,  кушай молочко, и не надо мне тут твоих прихотей, мама всё равно заставит тебя сосать, хочешь ты этого или нет.   Голод победил меня, да ещё и очень хотелось пить, поэтому мне ничего не оставалось, как сдаться, зная о том, что мама от своего всё равно не отступиться. Поначалу мои сосательные движения были неуверенными, но потом я привык к соске, и с удовольствием пил вкусное молоко из бутылки, направляемой заботливыми мамиными руками.   - Вот, уже другое дело, - слышал я мамин голос, - вот умница! Кушай, кушай моя маленькая, мама тебе сла-а-а-денькое молочко сделала. А потом будем спатки, как маленькие детки будем спатки. Кре-е-е-епко, кре-е-е-епко будет моя доченька спатки. – Тянула мама свои слова, прохаживаясь со мной по спальной комнате.   Горячая молочная струйка нежно щекотала язык, растворяясь у меня во рту. Учитывая тот факт, что это дело для меня крайне непривычное, мне всё-таки было приятно периодически сглатывать эту ароматно-сладкую жидкость. Сосать пришлось долго, мама давала мне несколько раз отдышаться, и никуда не спешила. Она держала меня в полулежачем положении, поэтому мне было удобно пить это нескончаемое молоко. Когда я соснул воздух, из-за того что бутылочка, наконец, стала пустой, мама незамедлительно вставила мне пустышку. Я хотел было пошевелиться или повернуть головой, но у меня ничего не вышло, и я опять вспомнил, что я нахожусь в тугих пелёнках. От своей беспомощности и отчаянности моего положения, мне опять стало тяжело на душе. От того что я не могу пошевелиться даже на миллиметр, у меня защипало в носу и мне стало очень обидно. Я почувствовал, как мои глаза наполняются слезами. И от своей безысходности, у меня началась самая настоящая истерика. Я громко расплакался, ещё больше как бы закрепляя своё сходство с грудным ребёнком. Я понимал, что мне совсем не стоит вести себя прям так, по-детски, и нужно было бы вести себя более сдержанно. Находясь у мамы на руках, но я не мог совладать с собой, и плакал как настоящий младенец, которого спеленали и укладывают спать.   - Ну вот, и что это такое? – Воскликнула мама, перекрикивая мой горький плач. – Так, а ну-ка прекращай мне тут реветь. Ну ничего, девочка моя, сейчас мама тебя успокоит по настоящему….   В следующий момент я ощутил, как меня положили на пеленальный стол, и моя истерика продолжалась с новой силой. Я почувствовал полное одиночество, как будто бы меня швырнули на этот стол и бросили одного со своей проблемой, одного на всём белом свете. В своей жизни так обидно и беспомощно я себя ещё не чувствовал, к тому же я заметил, что моя соска куда то потерялась. Но долго мне не пришлось лежать на этом столе, обливаясь слезами. Внезапно я почувствовал, как меня берут на руки.   - Тш-ш-ш-ш… моя сладкая, сейчас тебе будет хорошо, - слышал я её медовый голосок.   Мама подняла мой свёрточек повыше, повернув меня к себе лицом. И тут предо мной предстал самый настоящий сосок женской груди, который меня немного напугал. Мне стало чуточку страшно от такого откровенного зрелища, потому что так близко я видел такую интимную женскую прелесть первый раз в своей жизни. Этот тёплый и нежный сосок прикоснулся к моим губам. Я  продолжал горько плакать и отчаянно сопротивляться натиску этой ласковой груди, настойчиво и мягко напирающей на мои губы. Мои сопротивления материнскому инстинкту окончились  маминой победой, и я взял её мягкий сосочек, неуверенно обхватив его губами.   - Ну вот, мы и взяли мамину сисю! Сейчас, моя сладкая, ты успокоишься. – Шептала мне мама.   К моему великому удивлению мой плач резко прошёл, и я только слабо всхлипывал, посасывая маму. Эта волшебная грудь, как неимоверное успокаивающее подействовало на меня каким-то сказочным образом. Я опять лежал на маминой руке, вторая её рука направляла мне свою пышную грудь, прижимая своим указательным пальцем её верхнюю часть, что бы мне легко было дышать моим маленьким носиком. Моя неуверенность вдруг сменилась полным упоением от происходящего. «Вот оно, настоящее успокоение», - подумалось мне. Почему то мне пришла в голову мысль, что настоящей мамы в моей сиротской жизни ещё не было, и наверное, женскую грудь я принимаю в первый раз. Эта мамина нежная грудь, для меня становилась, почему то, с каждым мгновением самым лучшим позитивом на свете. Неожиданно я забыл, что лежу в столь обидных для меня пелёнках.  Ещё никогда в моей жизни я не был до такой степени счастлив, как сейчас. В следующий момент я почувствовал раскачивания меня и напевания мне колыбельной песни. Плывя на волнах любви, я совсем не хотел засыпать, мне очень хотелось немножечко продлить эти счастливые моменты.  Но моя беспомощная борьба со сном ни к чему не привела, поэтому я невольно проваливался в вязкую дремоту.   - Аа-аа-аа-а… аа-аа-аа-а… аа-аа-аа-а… аа-аа-аа-а…. – Пела мне мама, постепенно унося меня в царство морфея.   Ночью, просыпаясь от того, что горячее тепло расходится у меня под попой, я принялся активно рассасывать свою соску. Заботливые мамины руки освободили меня от пустышки и тут же заменили её другой соской, из которой я выпил немного ароматного чая. В следующий момент меня перевернули на бочёк, подкладывая под мою щёчку, что то мягкое. Эту свою первую ночь в качестве грудного ребёнка, я спал очень плохо, просыпался много раз, мама долго носила меня на руках, давала мне пить и нежно успокаивала.   Утром я опять почувствовал нежные мамины руки, они снимали с меня тяжёлый памперс, широко разводя мои ноги. Я потянулся и расставил руки по сторонам, ощущая прилив свободы. Нехотя приоткрыв свои глаза, я заметил, что я нахожусь в своей новой кроватке, ещё увидел перед собой мою маму, мою новую маму, которая так заботилась обо мне всю ночь.   - Тш-ш-ш-ш…. Не просыпайся солнышко, - шептал мне мамин голос. – Мама тебя перепеленает, и ты ещё немножко поспишь. Глазки не открывай, спи, моя сладкая. Как же мы плохо спали первую ночь в новом доме. Ничего зайка, привыкнешь к пелёнкам и будешь у меня спатки, как в сказке. – Мурлыкала мама, тихим голосочком, стараясь меня не разбудить, и при этом протирая какими-то салфетками мои нежные места. Не открывая глаза, я вспомнил весь свой вчерашний вечер, и как я оказался в положении младенца, и как меня убаюкали при помощи маминой нежной груди. В следующий момент я почувствовал, как мама берёт меня на руки, и куда-то укладывает. Ещё раз я на мгновение открыл свои глаза и понял, что я уже на пеленальном столе. Пока мне обрабатывали прохладным кремом все мои складочки, я потянулся ещё раз, наслаждаясь своим привольным состоянием. Но долго наслаждаться мне не дали, и без промедления приступили меня упаковывать. За доли секунды я оказался в новом невесомом памперсе. В следующий момент мне, как и вчера вечером, свели мои ноги вместе и туго их припеленали, с руками сделали тоже самое, быстро прижав их к телу. Капризничать я не стал, потому что мне очень хотелось спать, ну а если мне теперь положено спать только в пелёнках, и под маминым присмотром, то у меня всё равно не оставалось выбора. Мама пеленала меня быстро и одновременно нежно, перекатывая по сторонам. С каждой её пелёнкой, в этот раз, я чувствовал себя, почему то, всё более комфортнее и защищённее. Плакать мне совсем не хотелось, и глаза открывать тоже, ещё мне показалось, что в этот раз мама заворачивает меня ещё плотнее, чем на ночь. Я заметил, что с каждой новой маминой пелёнкой, мне становится всё более сонливее и спокойнее.  Когда с пеленанием было покончено, я уже начал засыпать, и вдруг чьи-то руки взяли меня и слегка прижали к своему телу. Я чуточку приоткрыл глаза и увидел знакомые черты прекрасного лица моей мамы.   - Какая умница, доченька моя, совсем не плачет! – Тихо говорил её голосок. – Давай попей молочко, а потом ещё бай-бай,  - сказала мама, вставляя мне соску с молочным, вынимая у меня пустышку.   Я с удовольствием, не открывая глаза, начал пить молоко, погружаясь в дремоту.   - Кушай, кушай, а мама будет рядом… мама будет рядом… будет рядом… рядом, рядом…. – шептал мне её волшебный голосок, унося меня с собой, куда то в даль.   Открывая свои сонные глаза, я увидел полупрозрачную ткань балдахина, укрывающую мою колыбельку. Попробовав пошевелиться, я понял, что я всё ещё в пелёнках и лежу на спине. Соска приятно заполняла рот, и я незамедлительно начал её сосать, вспоминая весь свой вчерашний день. Он был прекрасный и одновременно насыщенный для меня серьёзными  и необратимыми событиями. Я подумал, что находиться в пелёнках не так уж и плохо, лишь бы мама не переусердствовала с этим занятием, ведь она же не собирается держать меня постоянно в спелёнутом виде. И сам того не замечая, я начал куксить и слабо капризничать. К моему счастью, мне не пришлось долго ждать маму, через мгновение я услышал приближающие шаги.   - Ну вот мы и поспали, - тихо говорил мне её мягкий голос.   Мама достала меня из колыбели и бережно положила мой свёрток на пеленальный стол. Принявшись не спеша меня разворачивать, она со мной ласково разговаривала. Открыв свои глаза, я изучал тепло маминого взгляда и любовался её  ласковой улыбкой.   - Вот моя доченька и открыла глазки! Ой как мы маме улыбаемся, - Щебетала мама. – Как нам понравилось спатки в пелёночках. Теперь моя девочка всегда будет спать в пелёнках. Давай оденемся и пойдём с мамой кушать. А кушать моя Женечка будет манную кашку. – Говорила мама, трогая мой памперс между ног. – Ой, а памперс у нас только чуточку промокший, значит поменяем его чуть позже, а сейчас одеваем вот это.   Я увидел в маминых руках розовые детские колготки, которые без промедления обтянули мои ноги. Потом на мне оказалась новая маечка, а сверху на меня было надето розовое миленькое платьице, имевшее множество кружевных оборочек. На голову, мама решила надеть вчерашний туалет, украшающий моё лицо.   - А теперь косыночку завяжем, что бы ты совсем была красивой девочкой. Будешь носить косыночки, пока волосики не отрастут, а потом будем моей доченьке бантики вязать. – Мурлыкала мама, завязывая на мне девичий платочек. После утреннего туалета я был усажен за детский высокий стульчик на кухне, а на маленький столик, находившийся нераздельно от стула, мама поставила тарелку с манной кашей.   - Кушай Женечка, а потом мама даст запить.   Я с удовольствием слопал кашу, и меня наградили бутылкой с молоком с неизменной соской на конце.   - Ты сама выпьешь молоко, или тебя покормить? – спросила мама, улыбаясь, глянула на меня вопросительными глазами.   - Мама, можно я сама, ой, то есть сам! - Покраснев, от того что оговорился, сказал я маме.   - Ничего страшного милая, можешь не стесняясь, сама говорить о себе в женском роде… А в прочим, не буду тебя заставлять, рано или поздно ты сама начнёшь о себе думать и говорить как о девочке, потому на самом деле, внутри себя, ты ею и являешься. А снаружи, да ты только посмотри на себя, кто тебя мальчиком назовёт, ты просто лапочка! Иди сюда, давай мама тебя покормит. – Ласково сказала мама, и нежно взяла меня на руки, вставляя мне соску с молоком.   Когда я допил молоко, мама вставила мне пустышку и решила отнести меня в манеж, как вдруг раздался звонок в двери. Все вместе мы пошли открывать. Это была Людмила Ивановна, моей радости не было предела. Она тоже обрадовалась, увидев меня.   - Ой, какая  девочка красивая меня встречает! – восхищалась она, взяв меня на руки. - Какие колготочки, а платьице, какая прелестная девочка! – Восхищалась нянечка моему виду. -  Соску мы не вынимаем теперь? – обратилась она к моей маме, - и памперсы всегда на ней? – ласково тронула она меня за попку, не дожидаясь ответа на свои вопросы, сама ответила на них, - вот и умницы! - Женечка, какая же ты у нас хорошенькая в этом платьице! – Не унимаясь, воскликнула Людмила Ивановна, нежно поцеловав меня в щечку.   В следующий момент мы все вместе прошли в гостиную. Там нянечка задала мне пару вопросов на предмет моего эмоционального самочувствия, и нравится ли мне у новой мамы. Получив положительный ответ, она опустила меня в манеж, в который я сам попросился. А у моих, мамы и нянечки завязался обычный женский разговор. - Ой, ты знаешь Лена, я так переживала вчера, как ты ушла, справишься ли ты с Женечкой. – озабоченно говорила Людмила Ивановна.   - Ты знаешь, Людочка, никаких проблем у меня с Женей не возникло, целый вечер мы бегали в платьице, пока не уписялись. Потом мы попали пелёночки, как и планировалось. Правда, вечером поплакали чуть-чуть. Затем я ей грудь дала….   - Грудь, мы кушали грудь?  - Перебила её няня, удивляясь тем, что она услышала, глядя поочерёдно, то на меня, то на маму. - Да, Люда, мы кушали маму, перед сном! Как настоящие малыши! Зато потом так успокоились! – Восклицала мама. – Поплакала, и успокоилась наша принцесса! Спали потом без задних ног! Ночью всего пару раз проснулась!  Да, моя хорошая? - Стыдливо поймал я на себе нежную мамину улыбку.   Не зная, что ответить, я опустил глаза, и продолжил играть с куклами и детскими разноцветными кубиками у себя в манеже.    – Утром памперс был насквозь мокрый, - продолжала мама свой рассказ, - я удивляюсь, как вы раньше без них обходились? – щебетала она, увлекая  подругу с собой на кухню.   Когда они вышли из гостиной на кухню, то долго там о чём-то ещё болтали, а я был увлечён интересной и новой для меня игрой. Я играл с куклами в школу, они все были мои ученицами, а я как бы был, или уже была, их мамой. Играться мне пришлось, долго. Уже ближе к обеду мама зашла в гостиную и взяла меня на руки, объявляя мне, что мы сейчас пойдём на прогулку, провожать Людмилу Ивановну. В четыре руки на мягком диване с меня сняли платье, колготки, ну и всё остальное.   - Ну вот, смотри Людочка, у нас опять насквозь мокрый памперс! – Восклицала мама, обращаясь к своей подруге, при этом освобождая меня от тяжёлого подгузника.  В тот момент, когда я задавал себе вопрос, когда и почему мой памперс стал совсем мокрым, я уже был полностью раздет, и вдобавок ко всему, мне бесцеремонно раздвинули ноги. Почему то, мне было не стыдно лежать в таком виде перед двумя милыми девушками. Мама взяла меня одной ладошкой под попку, а второй придерживала за грудь, так и понесла меня в ванную, где вместе со своей подругой подмыли, как девочке, все мои интимные места. В нашем интернате душевые поливалки были установлены стационарно и не снимались, а тут мама в буквальном смысле слова направляла приятную струю воды снизу вверх, подмывая все мои нежные места. Потом меня перенесли на пеленальный  стол, к моему удивлению он уже был устелен свежими пелёнками. В следующий момент мама стала втирать во все мои нежные места детский прохладный крем, а потом ещё и обработала присыпкой. После того, как на меня был одет новый памперс, мама объявила мне с ноткой ультиматума в голосе, что гулять я всегда буду в спелёнутом виде, и все такие грудные детки как я, на улице гуляют только в пелёнках. Далее меня начали пеленать, не обращая внимания на мои слабые протесты.   - Ух, как ты с ней категорично, я бы так не смогла, – обращалась нянечка к моей маме, продолжая  сама заканчивать свою мысль,  – а может так и надо себя вести с такими детками, как наша Женечка.   - Людочка, тебя не было здесь вчера вечером, у нас тут такая истерика была…! – Восторгалась мама, расправляя на мне распашонку.   - В любом случае, я горжусь за тебя, подруга! – закончила диалог Людмила Ивановна, обращаясь к маме,  помогая ей надевать на меня ползунки.   Мне в очередной раз было приятно ощущать на себе новые, и ни кем до меня не одёванные вещи. Завершающим туалетом, окончательно придаваемым мне вид маленького младенца, был ситцевый чепчик, который не спешили завязывать. Следом за ним мама надела мне фланелевую очень красивую шапочку, окаймлённую нежным кружевом. - А теперь берём по две тесёмочки в каждую руку, и завязываем ребёночку, чтобы ему было удобнее, и лямки не врезались в нежную кожу - причитала мама, как бы напутствуя подругу.   - Леночка, а дай мне попробовать?  - услышал я вопросительный тон моей нянечки.   - Конечно, подруга, давай, а я поучу тебя, можно? Как приятно вспомнить работу, ведь там я только тем и занимаюсь, как обучаю этому делу молодых мамаш. Но ты-то у нас не молодая, вон каких двух девочек вырастила.  Неуверенными движениями,  нянечка завернула мне нижнюю часть тела, до подмышек в первую пелёнку. Мои ноги стали прижатыми вместе. Вторая пелёнкой, Людмила Ивановна стала пеленать мои руки, уже смелее и с натягом. - Так, Людочка, правильно, потуже пеленай ребёнку ручки, что бы она не смогла их вытянуть. – нравоучительным тоном говорила мама своей подруге, подчеркнув при этом, что мои ручки должны располагаться не по швам, а оставались чуть согнутыми в локтях. – Пусть ручки будут немного согнуты, так ребёночку будет уютнее, к тому же, это придаст нашей крошке благоприятное физиологическое положение. Почему это важно, потому что когда ваш малыш находится в пелёнках длительное время, ему очень важно быть в удобной для себя позе.  После того, как обе мои руки были плотно прижаты к телу, я заметил, как низ этой же пелёнки был подвёрнут наверх, и к моему великому сожалению, ещё сильнее  сковал всё моё тело. Но от этого мне уже не было противно, как вчера. Я знал, что в пелёнках обо мне заботятся, что они мне принесут спокойный сон, и в них я найду полную защиту и какое-то сладкое упоение, которое я не могу описать словами. Вся эта скованность моего тела была какой-то приятной и даже привычной, поэтому плакать я не стал. Учитывая, что на улице стояла не очень холодная погода, меня не стали пеленать в кучу пелёнок. Но от того, что для моего пеленания использовались только ситцевые пелёнки, мама решила запеленать меня ещё в одну лёгкую пелёночку, дабы закрепить предыдущий результат. И без промедления на мне оказалась ещё одна пелёнка, ещё сильнее стягивающая мои ножки, и прижимающая мои ручки. Мне стало немного трудно дышать, и я невольно начал капризничать.   - Тш-ш-ш-ш…. моя сладкая…   Сейчас уже заканчиваем, потерпи маленькая, скоро пойдём гулять! Пойдём гулять с нашей лялечкой, с нашей девочкой золотой! – Отвлекала меня мама, находясь где то рядом.   В следующий момент моя няня продолжила свою работу. Меня принялись заворачивать в белое атласное одеяло, которое, оказывается, она же для меня и купила. Когда Людмила Ивановна плотно меня в него пеленала, мама, воспользовавшись моментом, подложила под меня какой-то кружевной уголочек. Я не понял, для чего он нужен, но я не мог не доверять моей маме, и только слушал её милый голосок.  - Прикроем ей личико, когда будем гулять. Женечке гораздо уютнее будет под этим кружевом.   Когда одеяло создало вокруг моего лица некую границу, мне было прекрасно видно ореол кружева, обрамляющего мой свёрток. Я понял, что этим уголком собираются накрыть моё лицо. Но мне опять стало противно от своей беспомощности, и я принялся интенсивно сосать свою соску, пытаясь найти в ней своё успокоение.   - Ах, какое одеялко замечательное, как наша красавица в него хорошо поместилась, и как оно отлично подходит для сегодняшнего тёплого дня. Давай Людочка, теперь лентами перевяжем, и будем выходить. Бутылочку с молочным и чаем я уже положила в карманчик коляски, покормим Женю в парке.  – Щебетал мамин голосок. – Так, а где у нас тут ленты?   - Вот они, держи! – доносился голосок Людмилы Ивановны. – Ух ты, Леночка, как красиво ты умеешь завязывать бантики! – Восхищалась нянечка. Я видел, как розовые ленты порхали перед моими глазами, потом я почувствовал, как они сильно сжимают моё тело, и тут мне стало ещё противнее. В этот раз я уже не мог удержаться и начал обидно плакать.  - Ну вот, - воскликнула мама, - мы уже плачем!  Тш-ш-ш-ш, Женечка, не плачь, уже выходим, - слышал я мамин голос и одновременно видел, как кружевной уголок накрывает мой обзор. – Ой, посмотрите, какой у нас вышел красивый свёрточек! Люда, пойдём уже, на улицу, на свежий воздух, а то упарим девочку, вон гляди, совсем раскапризничалась.   Я ощутил, как чьи-то руки выносят меня, покачивая на ходу, и ограждая меня от всего мира тонким слоем лёгкого кружева. На тот момент этот тонкий кружевной слой был сравним для меня с неким огромным барьером самого высокого в мире забора. Как будто бы это незначимое и абсолютно невесомое кружево создало для меня крепкий щит и могучую оболочку, оберегающую меня от всего мира. Но несмотря на всё это, мне было очень стыдно за себя, ведь я выхожу на улицу в первый раз в таком виде. Ритмичные покачивания моего свёртка, всё-таки  давали мне некоторое успокоение, и мои капризы постепенно начали стихать. Через некоторое время, после того, как я успокоился и только ритмично посасывал соску, я увидел светлый и однотонный потолок своей коляски. Для себя я сделал вывод, что меня уже положили в мою новую коляску.  В следующий момент я ощутил неритмичные раскачивания и поскрипывание колёс, принимая тот факт, что моя коляска сдвинулась с места. Мы долго куда-то ехали, и через некоторое время верх моей коляски, наконец, открылся, и сквозь эту лёгкую и одновременно могучую оболочку, я смотрел на верхушки деревьев нашего парка, вдыхая свежий воздух. Это прозрачное кружево, ограждающее меня от всего мира, совсем меня не напрягало и абсолютно не мешало. Краем уха я слышал разговор моей мамы с Людмилой Ивановной, они о чём-то болтали, обсуждая  какой-то бренд женской косметики. Следующей темой для их разговора послужила погода, что это лето будет холодным, и надо будет купить Женечке, то есть мне, ещё теплых вещёй и одеяло. Что ещё зима впереди, и таким деткам как она, то есть я, нужно обязательно тёплое ватное одеяло. Ещё я слышал, как мама восторгалась, как быстро удалось ей утвердить Женечку, то есть меня, в роли грудного ребёночка.  - Никогда не думала, что наша Женя за такое быстрое время полностью войдёт в роль, и так быстро совсем согласится, какие мы с тобой, Людочка, молодцы! – Упивалась мама.   - Вот видишь, как хорошо, что у нас всё так быстро и легко получилось. – Соглашалась с ней нянечка. - А самое главное, что она у тебя будет самая счастливая, и Женечке в твоём доме будет очень хорошо. От всего ими сказанного, у меня на душе появилось неимоверное спокойствие, и мне вдруг стало невероятно тепло и уютно находиться в маминых пелёнках. Но долго наслаждаться природой мне не удалось, внезапно я заметил, как закрывается откидной верх моей коляски, чья-то рука нежно забрала у меня соску, и без промедления вставила другую, из которой я начал сосать тёплую молочную смесь.   - Кушай, доченька, кашку, кушай моя девочка. – Мурлыкал мне мамин голосок.   После того, как я справился с густой кашей, которая так не хотела высасываться из бутылки, мне дали ещё попить ароматного чая. Всё это время я ни на секунду не открывал свои глаза, полностью доверившись маме. Но когда я ощутил пустышку у себя во рту, то заметил быстрое потемнение в моей коляске, мне пришлось приоткрыть свои глаза. Когда я осмотрелся, то понял, что моё лицо прикрыли уголком одеяла, и мне стало невообразимо уютно. В следующий момент я заметил ритмичные и плавные раскачивания коляски. Я удивился появлению в моем сознании неимоверного наслаждения от своей беспомощности, и от всего этого я даже всплакнул. Это были слёзы счастья.   - Тш-ш-ш-ш….  А ну-ка не плачь моя маленькая, не плачь моя хорошая, Слышал я медовый голосок моей мамы.  – Давай поспим, засыпай моя девочка, аа-аа-аа-а аа-аа-аа-а  аа-аа-аа-а…. – Пел мне мамин голосок, под который я проваливался в сладкую дремоту.     ЭПИЛОГ    Я лежу, посасывая соску, в своей любимой колыбельке и жду, когда же проснётся моя мама и подойдёт ко мне, что бы достать меня из кроватки. Наконец то, сегодня первое июня, мой День Рождения и мне уже семнадцать лет. Поверить не могу, что я уже год живу в таком блаженстве и счастье. Вчера мама готовила много угощений для гостей, которые к нам придут, это будут мамины сотрудницы с работы и Людмила Ивановна со своими дочерьми. Ещё она приготовила для меня красивый наряд именинницы, состоящий из нарядного платья и красивых бантов. Я беспомощно лежу в кроватке и вспоминаю весь этот счастливый год, который мне пришлось провести в моём новом доме. Мне радостно думать, что я уже не сирота, и за этот год у меня появилась полноценная семья, это моя мама, которую я обожаю.   В течении всего этого года, моя мама так же продолжает меня любить и лелеять, как первые дни, только эта любовь стала ещё сильнее и глубже, чем раньше. Я тоже её очень люблю, и не вижу свою дальнейшую жизнь без моей мамы, и без её нежных пелёнок. Каждый раз, называя  меня в женском роде, мама убедила меня, что я не принадлежу к мужскому полу, а являюсь девочкой. И теперь в своём подсознании я  всегда думаю о себе в женском роде. Моей маме нравится, что теперь я всегда с ней говорю как девочка, от женского лица. Мне уже это совсем не противно, и даже очень и очень нравится. Быть девочкой и носить красивые наряды на самом деле чрезвычайно приятно, и ничего в этом гадкого нет, тем более, что так хочет моя любимая мама. Она убедила меня, что я должна быть ей покорной и послушной дочерью, хотя иногда я бываю немного капризная. Эти мои прихоти возникают спонтанно, независимо от меня, и у меня не получается с ними совладать.    Людмила Ивановна частенько приходит к нам в гости, ей очень нравиться нянчиться со мной. Мне тоже совсем не противны её сюсюканья и таскание меня на руках, ведь я ей всегда доверяла. Мне интересно играть с ней в куклы, которые покупает мне мама. Ещё она приобретает мне карандаши и краски, мне ужасно нравится рисовать сидя на своём детском стульчике. Иногда Людмила Ивановна приходит к нам в гости вместе со своими двумя дочерьми, это очаровательные девочки младшего школьного возраста. Мне приятно играть с ними в куклы или разрисовывать картинки, тем более, что они не обижают меня и относятся ко мне, как к своей подружке.   Что касается моего воспитания в качестве грудного ребёнка, то пелёнки меня теперь уже не покидают. Я уже совсем к ним привыкла, и на ночь меня укладывают спать всегда только  в нежных пелёнках в моей прекрасной колыбельке. Днём мама тоже меня туго пеленает  и укладывает на дневной сон, при этом, почему-то никогда не спрашивая моего желания. Во время дневного сна, мама всегда гуляет со мной в коляске. Зимой, когда были сильные морозы, мама пеленала меня особенно тепло, в целую кучу пелёнок и одеял, при этом она выставляла коляску со мной, на наш огромный балкон. Мама мне сказала, что бы я и не надеялась на то, что пелёнки вообще когда нибуть меня оставят. К моему великому удивлению, немного поплакав и  оказавшись плотно спелёнутой, я всегда засыпаю практически мгновенно. Иногда мама даже не успевает взять меня на руки, что бы покачать и убаюкать, как я уже соплю носиком. Так что молоко из бутылочки я всегда сосу в сонном состоянии. Мама всегда предпочитает кормить меня, когда я нахожусь в спелёнутом состоянии, она говорит, что в пелёнках я всегда хорошо кушаю.  Грудь мама мне даёт нечасто, и только в экстренных случаях, когда я сильно раскапризничаюсь. Дома я всегда хожу в детских платьицах, ещё мама иногда одевает ползунки и опускает меня в манеж. В детских магазинах мама приобретает мне всё самое лучшее и красивое. Трусики мама мне совсем не покупает, я почти всегда в памперсах, к сожалению, я так и не научилась себя контролировать. Называя меня самой красивой девочкой на свете, мама одевает мне кружевные косыночки, или завязывает бантики, на мои волосы, которые уже достаточно отросли, и можно собирать их в маленькие хвостики.  На работу мы всегда ходим вместе с мамой, то есть мама идёт, а я еду в закрытой коляске, когда мама на работе я всегда в пелёнках. Но для меня это не в тягость, потому мы всегда идём на работу утром, когда я ещё сплю. Она быстренько меняет мне пелёнки, даёт поесть, и мы выходим, так что проснуться я так и не успеваю. Мама работает обычно около двух часов на день в «Предродовом центре охраны материнства и детства». Если она просто читает лекции молодым мамашам, то я тихонько сплю в коляске у заведующей в кабинете, а если у мамы практические занятия, то она иногда на мне показывает уроки пеленания. Временами мне приходится худо, от того что меня сонную ворочают по сторонам, не давая мне спокойно спать, и я всегда при этом громко плачу. Но, всё-таки, мне приятно от того, что она меня никому в руки не даёт, все девушки тренируются на куклах, а я всегда лежу в сторонке, посасывая свою соску.   Подводя итог всему сказанному, я хочу сказать, что в этой моей новой жизни я теперь уже не чувствую себя уродом. В своей, теперь уже обновлённой жизни, я испытываю безгранично счастье. Я благодарна своей судьбе за то, что свела меня с мамой Леной. Теперь в этой жизни меня  никто не обижает, и даже у меня появились новые друзья. В настоящее время у меня есть самая большая любовь, человек, которого я люблю больше жизни, это моя мама! Самое главное, что я хочу сказать о своей новой жизни, это то, что я самый счастливый человек в мире, я самая счастливая на всём белом свете!!!   Есть в природе знак святой и вещий,  Ярко обозначенный в веках:  Самая прекрасная из женщин,  Женщина с ребёнком на руках.   От любой напасти заклиная,  Ей-то уж добра не занимать.  Нет, не Богоматерь, а земная,  Гордая, возвышенная мать.   Свет любви издревле ей завещан,  И с тех пор живёт она в веках,  Самая прекрасная из женщин,  Женщина с ребёнком на руках.   Всё на свете мерится следами,  Сколько б ты ни вышагал путей.  Яблоня украшена плодами,  Женщина судьбой своих детей.   Пусть ей вечно солнце рукоплещет!  Так она и будет жить в веках.  Самая прекрасная из женщин,  Женщина с ребёнком на руках!   Стихи С. Островского.     Алёнка4617  Swading4617@yandex.ru

Ссылка на комментарий
×
×
  • Создать...

Важная информация

Используя данный сайт вы соглашаетесь с правилами Условия использования.