Новая племянница. Год спустя

[babypuss]

Новая племянница. Год спустя

The Landlady's Niece - One Year Later 

автор - Vicky

Перевод AlexBragin

Ресницы, которые регулярно опускались и поднимались перед его глазами, были черными и густыми. И служили наглядным напоминанием о тех красивых тюремных решетках, за которыми он добровольно заточил себя год назад. Решетки были изящными, сладкими и даже слащавыми. Они были скрыты слоями бантиков, ленточек, рюшей, сиянием шелка и переплетением кружев. Решетки были прикрыты большим розовым пластмассовым кругом, который прикрывал его рот. Эта огромная соска – мням-чув-мнюв – не давала ему забыть о себе. Ее длина и форма были подобраны неведомыми умельцами  так, что слегка щекотали гортань в нужных местах, мягко подводя к глотательному рефлексу, и как итог – постоянному посасыванию, ставшему за год привычкой. Кольцо соски мерно, с причмокиванием двигалось перед супер-блестящими розовыми пухлыми губами. И уже совсем рядом покачивались жесткие платиновые локоны, густые как лес. Лес, в который хорошо бы было, да видно, не суждено, убежать. К тому же их живописный беспорядок был заключен в длинный розовый, обрамленный пышной пеной белых кружев тоннель шапочки, который выводил взгляд на белый свет. Чтобы пресечь бегство светлых локонов на волю, розовые шелковые ленты стягивали края головного убора под подбородком, и бант, комично пышный бант, нежно щекотал шею. Как красиво, как мило выглядит головка в этой детской шапочке! Ах, каким узким, ограниченным пятнышком представляется мир изнутри! От пугающего несовершенства окружающей действительности спасают длинные, вытянувшиеся по бокам, жесткие поля этого “домашнего чепчика”, как принято его называть, отличая  от множества собратьев, более дорогих и экстравагантных, ждущих своей очереди на полках “детской комнаты”. Только если стоять прямо перед зеркалом, будут видны одновременно и перья эксцентричного плюмажа на розовом домашнем чепчике, и ярко-розовые лакированные носки туфель Мэри Джейн, украшенные атласными бантиками и стразиками. И тогда раздадутся величественные шаги, и губы, издающие тонкий аромат помады, прижмутся к розеткам на шапочке, закрывающим уши, и произнесут снисходительным, сюсюкающим голосом слова, от которых кровь прильет к лицу: “Юбки моей маленькой Принцессы стали такими широкими, что требуется большое-большое зеркало? Чтобы смотреться в него и танцевать?!!!!! О, мой Бог, мы просто ОБЯЗАНЫ заняться этим! Немедленно! Мы ведь знаем, как наша нарядная детка обожает пробовать все новое!!!!”

Она громко смеется и, оставив напоследок отпечаток помады на моей щеке, уходит, чтобы насладиться своей новой затеей.

Я уставился на отражение в огромном, во весь рост, зеркале, занимавшем целую стену в моей детской. Много думать — вредно! Ну-ка, пятки вместе, носки врозь, руки разведены в стороны, дальняя кромка детского короткого платьица зажата между единственным оттопыренным пальцем и основной частью розовых стеганых рукавичек, которые сейчас на моих руках. Вчера мое поведение было если и не безупречным, то вполне приемлемым. Поэтому сегодня на мне именно эти рукавички. Хоть с одним пальцем, но все же лучше, чем ничего. Ими гораздо удобнее выполнять все то, что требует Дорогая Тетушка или Мисс Гувернантка. И сейчас я должен стоять неподвижно перед зеркалом. Двигаться должны только губы – мням-чув-мнюв. Ритмично и непрерывно, ведь я должен всем показывать, как люблю сосать свою соску. И так до тех пор, пока Тетушка или Мисс Гувернантка не отдадут другого распоряжения. Вчера был хороший день, я — хорошая девочка, и сегодня мне велено просто стоять, зажав в руках кромку платья. А можно было бы несколько часов сгибаться в реверансе! Лучше не думать. Лучше разглядывать в зеркале многочисленные, прихотливо расположившиеся складки на платье. Или изысканную вязь кружев. Это успокаивает. Но иногда я все же не могу отделаться от дурных мыслей. И события того рокового дня, год назад, непроизвольно встают перед глазами. Слышится голос Дорогой Тетушки:

“Скажи громко, что хочешь носить кьясивые, мивые-мивые пватьица каждый день, моя сдобная булочка, м-м-м-м-м?”

Этот надвигающийся, расплющивающий “м-м-м-м” невыносим даже в воспоминаниях. И если бы во рту не было соски, я и сейчас готов был повторить “Да”, лишь бы избавиться от его давления. И помню, что когда это слово слетело с губ, поток гадкой густой жидкости рванулся в подгузник. Сейчас я знаю, что так хорошие девочки не поступают. Многому научился. Когда я увидел свой детский наряд, вспомнил реакцию на первые платья. Как они меня смущали! А ведь были почти взрослыми и совсем простыми! Пышные многослойные сооружения, в которые я завернут сейчас, громко смеются над тем моим смущением: я сильно недооценил фантазию миссис Фэйрчайлд. Нет, нет, конечно же — Дорогой Тетушки, и никак иначе!

А тогда, глупый, я устроил истерику из-за этого– мням-чув-мнюв! Ха! Я — недалекая маленькая девочка! Так говорит Тетушка, и она, как всегда, права. Это было только самое начало длительного действа! Сначала Дорогая Тетушка застегнула на моей груди пряжки детского поводка, а потом сказала, что когда я буду танцевать перед ней, колокольчики, закрепленные на поводке, будут так “мило звенеть”. И тут я не выдержал. Кровь бросилась мне в лицо, я топнул ногой и заплакал: “Ну, почему – я? Ну почему? Ну, неужели можно придумать платье еще более детское? Еще более нелепое?” Тетушка ничем не выразила ни малейшего волнения, глядя на мою истерику. Она только крепче сжала поводья моей детской розовой сбруи и посмотрела с любопытством. Ее губы растянулись в широкой ухмылке: “Хм-м-м-м… Еще более детское? Вот о чем мечтает моя мивенькая Пвинцесса?! Мы обязательно займемся этим!”

Но меня ждал еще один неприятный сюрприз. Тетушка стала снимать на камеру все мои преображения. Я смотрел бесчисленное количество раз все эти клипы, все те случаи, когда я выражал или смущение, или злость по поводу очередного наряда или аксессуара. Я вел себя не умнее двухлетнего ребенка, и в завершении обязательно раздавался вкрадчивый голос Тетушки: “Хм-м-м-м… Мы обязательно займемся этим!” Когда клипов набралось достаточно много, Тетушка собрала их на специальный  DVD-диск, и заставляла смотреть в промежутках между детскими шоу, почти в качестве рекламы. Казалось, эта забава никогда ей не наскучит…

Он не мог забыть, как сидел на полу, в нескольких дюймах от блестящих черных сапог Тетушки, в которых видел искаженное, как в кривом зеркале, свое отражение. Его ноги вытянуты вперед, а многочисленные юбки топорщатся вокруг бедер так, что из-за них почти ничего не видно. Одной рукой он прижимает к себе розового плюшевого мишку. И конечно, во рту его большая соска - мням-чув-мнюв.  В кресле напротив сидит Тетушкина портниха и делает пометки в своем блокноте.

“Я хочу, чтобы вы вышли за пределы привычного. Чтобы то последнее платье, которые вы сделали, показалось скучным и слишком простым по сравнению с новым. Чтобы, создавая его, вы пользовались только словами – Чрезвычайное, Возмутительное, Исключительное,  Вычурное. Еще больше оборок, украшений, лент, бантов. Сделайте его извращенным,  карикатурным, таким, какое в настоящей жизни никто не носит! И позвольте показать, вам, дорогая, кое-что для лучшего понимания”. Здесь она взяла пульт, нажала кнопку, и с экрана телевизора  раздался мой истеричный плаксивый голос, в котором отчаянье боролось с усталостью. Мое лицо полыхнуло жаром, покраснело до пунцовости, я бросился в объятия плюшевого медвежонка Тедди и еще активнее принялся сосать свою соску, не смея поднять глаза - мням-чув-мнюв. Тут к лицу приблизился палец Дорогой тетушки, уперся в  подбородок снизу, поднимая его так, чтобы мой дрожащий взгляд встретился с ее торжествующим. Так она и продолжала говорить с портнихой, не отпуская мои глаза.

“Знаете, дорогая, почему наша мавенькая Пвинцесса обливается слезами? Она боится, что вы не сможете порадовать ее новым, еще более детским и причудливым нарядом! Сейчас это пугает ее больше всего на свете! Но вы же не хотите, чтобы моя мивенькая девочка проплакала все свои глупые глазки? Поэтому вы очень постараетесь! И я уверена, что сможете! Как вы думаете, сможете?”

И миссис Перкинс разразилась долгим громким смехом.

“О, думаю, что я еще в состоянии порадовать вас, миссис Фэйрчайлд, и вашу очаровательную Принцессу. Есть… есть пара задумок, которые, надеюсь, вас заинтересуют!”

Они засмеялись еще громче, а в ответ на эти унижения мой заключенный в тюрьму подгузника стручок вдруг задергался и выстрелил спермой, заставив все тело изогнуться дугой в экстазе. Дорогая Тетушка ущипнула мою заплаканную щеку. Веселье продолжалось. 

[кексик]

Ну что же?Принуждение люблю но не издевательство ,но свою идею рассказ все же хорошо продолжает ,перевод так же хорош, однозначно плюс

[xsaler]

Как говорится - хорошо, да маловато!)

Особенно в сравнении с предыдущей частью

[Mika]

Надеюсь когда-нибудь появится продолжение