Просто бомба

[Гость]

Мне предстояло провести годовой экзамен по алгебре, один из самых трудных экзаменов года. Условия проведения были довольно жесткими: три часа работы с небольшим перерывом. По моему опыту такие условия плюс естественное волнение доставляли массу неприятностей студентам, а особенно студенткам со слабыми мочевыми пузырями. Почти на каждом экзамене случались "происшествия".
Студентов запустили в аудиторию приблизительно за пять минут до экзамена, они быстро заняли свои места. Первая красавица группы Маша вошла первой, чтобы занять место в переднем ряду. Всего в группе было 11 девушек и 15 парней. Я начал раздавать задания, одновременно объявляя правила экзамена, которые вызвали неодобрительный гул.
В 8:45 начался экзамен, все склонили головы над работой и я воспользовался возможностью, чтобы полюбоваться Машей. Она была очаровательна в белой блузке с вышитым белым жилетом и обтягивающих синих джинсах с заниженной талией. Я смотрел на Машу в течение нескольких минут, на ее длинные темно-рыжие волосы и безупречное тело без грамма лишнего веса. У восемнадцатилетней девушки была превосходная сформировавшаяся фигура молодой женщины, ее светло-кремовая кожа походила на чистый девственный фарфор.
Через 45 минут я заметил, что Маша заметно побледнела и заерзала на стуле. Видимо, девочка захотела писать, и шум ливня за окном увеличивал дискомфорт.
 В 9:40 Маша начала качаться назад и вперед, как делают все женщины, когда чувствуют, что их мочевые пузыри начинают наполняться. Время шло, она становилась все более беспокойной, поскольку давление, конечно, начинало расти в ее мочевом пузыре. Приблизительно пять минут спустя она начала тяжко вздыхать и шевелить ногами под столом.
     В 9:50 по движениям Маши любой мог определить, что девочка хочет писать, через минуту или две она скрестила ноги, и я мог ясно видеть, что она стала сжимать бедра, чтобы предотвратить неизбежность.
В этот момент я наблюдал за ней пристально, и мне показалось, я практически был уверен, что Маша чуть-чуть упустила в трусики. Даже при том, что она склонилась над работой, я видел, что ее лицо исказила гримаса, я даже подумал, что она уже начала писать в штаны.
Но в 9:55 Маша вскочила и подошла к моему столу, с явным смущением на лице. Я, конечно, знал, о чем она собирается попросить.
"Пожалуйста, я могу выйти в туалет? Мне очень нужно..." - спросила Маша едва слышным шепотом.
    "Мне очень жаль, но придется подождать до перерыва" - ответил я сочувственно, но твердо.
Ее лицо стало мертвенно-бледным. "А во сколько перерыв?"- она посмотрела на часы на стене позади меня.
"В 10:45", - я солгал, так как перерыв был установлен в 10:15.
Маша задумалась на секунду, затем ее глаза расширились в недоумении и она запротестовала: "Но это почти через час..."
"Мне очень жаль, но таковы правила!" - твердо ответил я.
Маша почти смирилась, но решилась еще на одну попытку: "Не могли бы вы сделать исключение для меня? Обещаю, это больше не повторится ..."
"Сожалею, но придется подождать. Таковы правила, и Вы это знаете", сказал я спокойно.
Внезапно я увидел, что маленькое влажное пятнышко, размером с монетку, появилось в ее промежности. Маша немедленно сунула руку в пах и скрестила ноги в классической позе женского отчаяния. Я, честно говоря, подумал, что она сдастся тут же передо мной, но ей удалось прекратить утечку. В панике она стала умолять меня срывающимся шепотом: "Пожалуйста, я правда не могу больше терпеть... Я... я не выдержу, если не побегу прямо сейчас!"
nbsp; Я понимал, что она не врет, и что бедная девочка действительно вот-вот опозорится, но я, конечно, не хотел ее отпускать, и правила были на моей стороне. Кроме того, я действительно наслаждался ее затруднительным положением, и поэтому сказал: "Маша, я тебе очень сочувствую, что я никак не могу отпустить тебя сейчас, так что тебе придется потерпеть. Ты взрослая девушка и должна знать, что перед важным экзаменом надо сходить в туалет".
Маша молча кивнула. Ее щеки горели от смущения, она понимала, что студенты, конечно, слышали, о чем мы говорили, и быстро села на свое место. Бедняжка скрестила ноги и сжала их вместе, втиснув левую руку между бедер. В течение следующих нескольких минут она покрылась холодным потом, и я мог видеть, как она сжимала изо всех сил свой пах, тихо постанывала, а потом вдруг напряглась и закрыла глаза. Промежность ее джинсов стала темно-синей, так как моча стала просачиваться между ног. Она не знала, что я смотрю на нее, так как отчаянно пыталась справиться с катастрофой.
Через минуту девушка расслабилась и посмотрела вниз. Мгновенно покраснев, она закрутила головой, чтобы понять, заметил ли кто-либо ее аварию. Затем она посмотрела на меня, и поняла, что я все видел. Она покраснела еще больше, ее уши просто горели. Маша попыталась скрыть очевидное свидетельство ее катастрофы, застенчиво улыбнулась мне и вернулась к работе.
В четверть одиннадцатого я решил прогуляться по аудитории. Я шел по рядам и не верил своим глазам. Абсолютно все девушки группы находились в большей или меньшей степени отчаяния. Шевеления и раскачивания перерастали в судороги каждый раз, когда поток дождя бил по стеклу и лился из водосточной трубы на асфальт. Я смотрел на студенток и не мог найти объяснения такому удивительному феномену. Так или иначе, экзамен обещал стать самым памятным за все время моей работы.
Марина, девушка на заднем ряду, явно проигрывала в титанической борьбе со своим мочевым пузырем. Марина была довольно симпатичной, но имела лишний вес и не пользовалась большим успехом у ребят. Я не мог понять, писается она уже или нет, потому что Марина была одета в свободное черное платье. Она судорожно сжимала бедра, я быстро подошел поближе, поскольку понял, что сейчас будет интересно. Секунду спустя Марина привстала и наклонилась вперед, стиснув ноги вместе, в этот момент моча хлынула на стул. Задняя часть платья моментально промокла насквозь. Перестав писать, она медленно опустилась на место и разрыдалась, ее платье хлюпало под ней. Парни вокруг нее стали острить и насмехаться над несчастной Мариной.
Насладившись зрелищем, я вернулся назад к моему столу. Я должен был начать выпускать девушек, которые хотели пойти в туалет, и первой в очереди была Маша, которая уже пританцовывала с нетерпением около моего стола.
      Тут вперед выскочила Тамара, и посмотрев на нее, я решил все-таки на свой страх и риск дождаться 10.45. Я видел, что много девушек, стоящих за моим столом, подпрыгивали нервно, ожидая своей очереди.
"Мне очень нужно в туалет, пожалуйста...", сказала Тамара нервно.
"Я сейчас запишу тебя, и ты пойдешь в порядке очереди", - ответил я.
    "О, пожалуйста ... я сейчас описаюсь, я не могу больше терпеть!" - захныкала Тамара. "Я думала, перерыв будет в 10.15, а не в 10.45.» - девушка двумя руками терла себе между ног.
"Сочувствую, но все пойдут по очереди", - решительно сказал я.
"Почему я не могу выйти? Какая разница, сейчас или в 10.45?", - Тамара стонала униженно, подпрыгивая и поднимая одну ногу, как фламинго.
"Тамара, ты не одна, видишь сколько желающих, например Маша ждет гораздо дольше тебя!" -  сказал я жестко.
"Но... но... Но я действительно очень хочу писать. Я не...", - Тамара замолкла, не договорив, ее лицо стало пепельно-белым и тонкая струйка мочи побежала вниз по внутренней стороне чулка, а мокрое пятно распространилось на тонкой хлопковой юбке вокруг ладони.
"О, пожалуйста, я не могу больше терпеть!", - она скулила в полной панике, стиснув колени вместе, "О, нет... Ой, нет... Ох... О-о-о..."
Я видел, как ее платье намокает и становится прозрачным впереди. Тамара опустилась на корточки, струйка мочи потекла из-под нее к моему столу.
      "Давай, убирайся с дороги", - грубо сказала Маша, показывая свою версию "пи-пи танца" - "Я не могу стоять здесь вечно, черт побери!».
Тамара поняла, что от подруг не стоит ждать помощи и сочувствия, и рванула к двери, оставляя за собой мокрый след. Сзади юбка целиком промокла и я мог ясно видеть ее ягодицы через ставший прозрачным материал, как, впрочем, и вся группа.
Тамара не успела добежать до двери, моча хлынула по ее ногам и бедняжка остановилась в полуприседе. Она замерла, дрожа всем телом, в дверях и продолжала писать, по крайней мере полминуты, прежде чем разрыдалась и выбежала из аудитории.
А потом настала очередь Маши.
"Как у тебя дела?" - спросил я с участием.
"Я ужасно хочу в туалет...", - захныкала она, - "Я никогда в жизни так не хотела писать..."
"Потерпи, совсем немного осталось до перерыва", - ответил я.
Маша выглядела абсолютно подавленной, она посмотрела с тоской на часы: "Уже 10:30, может быть, отпустите? Пожалуйста... Я больше не могу, правда!"
"Пожалуйста, пустите меня в туалет!!!" - застонала Катя в агонии, держась за низ живота.
"Так, тихо!... Девочки, успокойтесь!" - я решил взять ситуацию под контроль. - Маша, ты первая в очереди. Затем - Саша и Катя. За ними - Дина, Анна, Кира, Жанна, Мила и Кристина."
       Девушки стали возвращаться на свои места, последней побрела Маша. Я увидел, как струйка мочи побежала по внутренней части ее левой ноги, девушка покачнулась и быстро села на место.
За следующие несколько минут она достигла предела своих сил. С выражением абсолютного ужаса на лице Маша корчилась на стуле и терла промежность, ее бедра ходили ходуном.
Мы встретились взглядами, но ей уже было все равно. Влажное пятно стало стремительно расти из ее промежности во всех направлениях, распространяясь к коленям. Секунду спустя она сжала колени вместе, не вынимая руку, пытаясь остановить поток. Переведя дух, я решил прогуляться по аудитории.
Я медленно шел по рядам, якобы для предотвращения списывания, хотя большинство девушек были слишком были слишком озабочены своими мочевыми пузырями, чтобы обманывать. Я задержался, проходя мимо Маши, и увидел, что ей уже можно не торопиться в туалет.
Вся задняя часть ее джинсов была мокрой и блестела, от пояса до икр, впереди тоже все было мокрым до колен. Должно быть, она продолжала писать, я видел, как она слегка подняла колени, и моча стала медленно капать на пол. Окружающие заметили это, парни смеялись, девушки сочувствовали. Углубление на стуле под попой Маши заполнилось мочой, которая затем потекла под стул, образовав приличную лужу. Маша посмотрела вниз и заплакала, поняв полный ужас ее ситуации. Теперь уже не было никакой возможности скрыть тот факт, что она описалась.
Большинство других девочек также были на грани публичного позора. Без 10.45 я позволил Саше выйти, и она помчалась из аудитории с маленьким влажным пятном на промежности ее джинсов. Остальные стали ждать, когда она вернется, молясь, чтобы в туалете не было очереди. После нескольких минут Саша вернулась в абсолютно промокших джинсах, оставляя за собой мокрый след. Я отпустил Катю. Она тоже пулей вылетела в коридор.
      Прошло пять минут, Катя все еще не вернулась, и я видел, как Дина и Кира начали писать в штаны, не дождавшись своей очереди. В 10.55 Мила, тяжело задышав, сделала лужу под стулом.
В 11.00 Катя вернулась, рыдая, в мокрой юбке и полосами на колготках. Сквозь слезы она рассказала, что в женский туалет стоит длинная очередь. Но Кира уже бежала к двери, моча лилась по ее ногам, на стуле осталась лужа.
      Вскоре выяснилось, что Кира не вернется, пришла уборщица и сообщила, что девушка споткнулась и упала. Ее, зареванную, в мокрых брюках, повели в медкабинет. Остальные студентки кое-как дотерпели, по очереди сходили в туалет без происшествий и вернулись сухими, более или менее.
Экзамен закончился в двенадцать. Парни, издеваясь и смеясь над девчонками, сразу ушли. Студентки, не совладавшие со своими организмами, повязали на талии куртки или свитера и тоже постепенно разошлись. Только Маша по-прежнему сидела на своем месте и горько плакала. Я подошел к ней и сказал: "Ты можешь идти".
"Нет, не могу!", - зарыдала еще громче Маша, - "У меня нет никакой одежды, мне даже нечем прикрыться..."
Я подумал, это действительно большая проблема для бедной девочки, она никак не сможет скрыть от окружающих, что описалась в штаны. Наверно, надо звонить ее родителям, чтобы забрали дочку домой. Мне стало немного неловко, ведь в ее позоре большая доля моей вины. Это был мой последний экзамен сегодня, и я спросил: «Может мне отвезти тебя домой?».
Ее лиц вспыхнуло, она привстала. "О да, пожалуйста... Только... Я бы не хотела, чтобы мои родители узнали, что здесь случилось..."
 "Конечно. Это будет наш маленький секрет", - ответил я. - "Обещаю, никто ничего не узнает".
      Маша покраснела еще больше, а затем сказала: "Проблема в том, что мне нужно сходить в туалет еще раз, прежде чем ехать."
"А ты пописай здесь", - ответил я. - «В штаны, они все равно насквозь мокрые, или на пол"
    "О, я так не могу...", сказала Маша, держась за живот. - "Писать в штаны специально..., хотя идти в таком виде в туалет нельзя, а мне действительно надо сходить, прежде чем мы поедем, или я описаюсь на вашем сиденье". Она ждала, что я выйду или отвернусь, но я стоял на месте. Маша снова покраснела и проворчала: "Пожалуйста, не смотрите, я, наверно, и правда пописаю здесь".
Я остался стоять и ответил небрежно: "Да ладно, я уже видел как ты писаешь в штаны... Это и с моей подругой пару раз случалось..."
      Маша встала и подошла к моему столу. "Боже, какой позор...", - сказала она, краснея и закрывая лицо руками.
      Моча медленно потекла вниз по ее ногам, она писала почти минуту прямо передо мной, затем посмотрела на меня с выражением облегчения на лице.
"Уфф!", - Маша вздохнула и снова заплакала, - "Сегодня самый ужасный день в моей жизни..."
      Тут я решился задать интересующий меня вопрос.
       "Слушай, Маша, как так получилось, что все девушки одновременно захотели в туалет? Это не может быть совпадением..."
      "И правда..." - Маша перестала плакать и задумалась. - "Черт... вот сволочь... у нас перед экзаменом была физкультура... после кросса хотелось пить и Ромка достал из рюкзака большую бутылку воды, мы все из нее пили... он туда мочегонного подмешал!" - и Маша снова заплакала.
      "Ладно, поехали домой" - сказал я, решив на досуге пообщаться с Романом, у нас явно было о чем поговорить.
      Я обвязал Машины ноги своей курткой, подъехал к самому входу, Маша юркнула в машину на подстеленный на сиденье полиэтиленовый пакет и я повез ее домой, все еще находясь под впечатлением от необыкновенного экзамена.