Медбрат Дима 1 часть

July 17, 2016

Медбрат Дима

Автор:milik

Так как рассказ большой, я решила поделить его на части) Приятного чтения :3

Краткое предисловие автора:

Рассказ является женской версией рассказа "Медсестра Таня".

Действия происходят в Центральной Украине, так что не удивляйтесь специфическому говору персонажей.

В последнее время я стала часто попадать в больницу. То ногу сломаю, то отравлюсь, то воспаление лёгких подхвачу, то ещё что-то.

Конечно, я, как и большинство людей, терпеть не могла больницу, но в то же время меня туда как-то странно тянуло…

Единственным разумным объяснением этого странного влечения были… медбратья. Да-да, именно медбратья. Как это ни странно, в той самой больнице, в которую я стала часто попадать, было очень много молодых пацанов в зелёных халатах. Зато медсестёр – как кот наплакал. Боюсь, вы мне не поверите, но это чистая правда.

И между прочим, всегда находилась пара-тройка не просто симпатичных, а по-настоящему красивых парней. Самым красивым был Дима. В отличие от большинства медбратьев, которые были практикантами, Дима работал в больнице постоянно. График его дежурства был через день. Естественно, в эти дни я чувствовала себя самым счастливым человеком на свете.

Диме можно было дать года двадцать три-двадцать четыре. Сам высокий, с обалденной фигурой. А эта его ослепительная улыбка – ну прям умереть не встать! А эти ямочки на щеках, боже мой!.. Да что там говорить, в Диме мне нравилось абсолютно всё: и продолговатое лицо, и тёмно-русые волосы, и серо-голубые глаза, и уши торчком, и курносый носик, и пухлые, чуть лоснящиеся губы… В общем, перечислять долго и нудно. Обычный парень, скажете вы. А вот такие мне нравятся. Мой типаж, как это говорится.

Дима был не только внешне красивым. Он был невероятно общительным, ласковым, с непревзойдённым чувством юмора, часто улыбался и смеялся. Однако, несмотря на всё это, любил помучить процедурами. Но это ж медбрат. Кто из медбратьев не мучает.

Мне казалось, что Дима отвечал мне взаимностью. Он часто заходил ко мне в палату, чтобы потолковать о том да о сём.

Вот такие у нас были отношения: официально друг другу ни в чём не признавались, держали себя в руках. Он – медбрат, я – его беспомощная пациентка. Честно, глупо было утаивать чувства, но мы продолжали это делать. В другой ситуации я была бы посмелее. Но в больницах я всегда стеснялась своей беспомощности.

Хуже всего был мой постельный режим и связанные с ним довольно интимные процедуры. В свои восемнадцать лет я так сильно стеснялась, ну просто кошмар! По крайней мере, в этот раз я была одна в двухместной палате. Да, скукота. Но зато никто не видит твоего позора… Кроме медбратьев, конечно. Особенно сильно я стеснялась Димки. Он знал это и постоянно подкалывал меня, сравнивая со стеснительной двенадцатилетней девочкой. Честно говоря, я так себя и чувствовала: скромной шестиклассницей, втюрившейся в миловидного практиканта с пединститута. Всему виной была больничная обстановка.

Несмотря на частое попадание в эту долбанную больницу, я никак не могла привыкнуть к ней. Почему-то вдруг вспомнила свой самый первый визит в больницу в шестилетнем возрасте. Это было что-то с чем-то, скажу я вам. Первые три дня я просто проплакала. Ещё бы не плакать: ты одна, вокруг тебя незнакомые люди, медбратья мерзкими процедурами тебя мучают. Ещё и еда ужасная: рисовая каша на завтрак, от которой тебя постоянно рвало в детском саду, гороховый суп, смахивающий на разведённую водой песочную краску, и целая гора недосоленного картофельного пюре с холодными сосисками на обед. А на ужин постоянно подавали рыбу, всю в костях, да ещё и холодную, как лёд! Полдник был прямо раем по сравнению с завтраком, обедом и ужином: чашка некрепкого кофе с молоком (иногда мог быть вишнёвый кисель) и булка с корицей.

На фоне сильнейшего эмоционального потрясения в моём мозгу навсегда отпечаталось всё, что происходило в палате и в больнице в целом. Палата была далеко не простой. Это была палата для совсем маленьких детей. Меня положили именно в неё, потому как в обычных палатах не было мест.

С двухнедельного пребывания в той палате подсознательно начался мой более чем странный (господи прости) фетиш детства, называющийся инфантилизмом. Нет, в той палате, никто со мной, с шестилетней, не обращался как с маленькой. Братанам хватало вечно орущих мокрых или грязных малявок. А жаль… Воображение начало рисовать картину «А что могло бы со мной произойти?»

Тут я увидела лежащий на тумбочке блокнотик с шариковой ручкой. В голове тут же мелькнула мысль: «А что, если всё это изложить на бумагу? Крутой рассказик получится! Потом возьму ноутбук, запущу Word и напечатаю. Возможно, ещё и в Интернет выложу» Я взяла блокнотик, раскрыла его и поставила ручкой точечку. «Ещё неделю в больнице лежать, - думаю, - Почему бы творчеством не заняться?» Понятное дело, «вспоминать» хотелось не о том, как оно было на самом деле, а «что могло было быть». Я задумалась, вспоминая, как попала в эту больницу…

Я вспомнила, как меня привезли туда ночью на скорой после дикого приступа кашля. У меня тогда было просто мега запущенное воспаление лёгких! В обычных палатах мест не было, и пришлось меня положить в малышовую палату. Впрочем, ночью эта палата ничем не выделялась. Да и мне было глубоко параллельно, куда меня отправили. По сравнению с тем, что впервые забрали от родителей. Насильно, при чём.

Ночью в палате было сравнительно тихо. Все спали, кроме меня, понятное дело. Я, переваливаясь с боку на бок, тихонько всхлипывала. Под утро всё-таки заснула. Ужасный сон длился всего несколько часов. С наступлением утра спать стало вообще нереально – в палате стояли оглушительные детские вопли. Чуть уши не заложило.

Я начала новый абзац. Переходим непосредственно к фикшну. От чего я проснулась тогда? От детского рёва? Нет, не то.

Я проснулась от того, что мне сильно хотелось, извиняюсь, писять. Я, как ошпаренная кошка, быстро вскочила с постели и побежала к двери в коридор, чтобы найти там туалет. Но дверь была, как назло, заперта на ключ. Я подумала, что туалет должен быть где-то внутри, и начала его искать. Сама палата состояла из двух комнат. В первой комнате были только кровати, а во второй – раковина, маленькая ванночка с душем, ну и куча шкафчиков разного размера. Ах да, и ещё два больших пеленальных стола. Прям как в детской поликлинике! Двери в туалет в другой комнате я так и не нашла.

Я растерянно оглянулась по сторонам, пытаясь понять ситуацию с туалетом. Так дико хотелось по-маленькому! Я не знала, сколько ещё смогу вытерпеть.

– Ты шо тут забыла? – неожиданно раздался молодой мужской голос за моей спиной. Я оглянулась и увидела двоих молодых парней в зелёных халатах. Обоим было на вид года по двадцать два. Оба были высокие и щуплые. Один был блондином с бледным лицом и серыми глазами, а другой был шатеном с острым носом и пухлыми губами.

– Ты чё не в кровати, а? – строго спросил меня блондин, – Иди ложись, ещё рано.

Ясное дело, это давно было, и я не помнила имён этих братиков. Впрочем, с литературной точки зрения, это было неважно. Назовём блондина Серёжей, а того носатого-губастого – Юрой, решила я. Имя Серёжа всегда у меня вызывало ассоциацию с блондином, а Юра – с шатеном и брюнетом.

– Ты чё в такую рань по палате ходишь? – спросил Серёжа.

Покраснев, я пролепетала, что мне позарез нужно в туалет.

– Щас я тебя на горшок посажу, – улыбнулся Серёжа.

У меня аж глаза из орбит вылезли.

– Что? – только и спросила я.

Юра смеяться стал.

– Серый, объясни ей, – сказал он сквозь смех и закрыл лицо рукой.

Серёжа начал втолковывать мне строгим голосом:

– У нас в палате, моя дорогая, горшками пользуются все! Ясельным детям в туалет ещё рано, а таких, как ты, никто водить туда не будет. У нас и без тебя забот хватает, Катя. Мы только и успеваем, что менять малышам мокрые памперсы и ползунки.

Я с непониманием посмотрела на медбрата.

– Так я сама могу пойти! Только у вас дверь почему-то закрыта.

– Да, дверь закрыта, потому что детям выходить с палаты запрещено, – объяснил Юра, – Мы исключения ни для кого не делаем, даже для таких больших, как ты.

Серёжа подошёл к одному из шкафчиков и достал оттуда розовый детский горшок и поставил его у моих ног.

– Придётся тебе пользоваться у нас горшком. Давай, садись и писяй. Или ты какать хочешь?

Я покраснела варёным раком и опустила глаза.

– Серёга, в натуре, не маринуй малую, – со смехом сказал Юра, – Глянь, как она покраснела. Давай лучше выйдем, а то стесняется.

– Ну и шо теперь, каждый раз выходить куда-то, когда её величество потрудится поссать, блин? – проворчал Серёжа, – Капец какой-то. Ну подумаешь, при нас на горшок сходит. Типа мы ни разу не видели, как девочки сикают.

Несмотря на недовольство Сергея, оба медбрата всё-таки вышли. Я очень сильно хотела по-маленькому, но обиженная до глубины души, что мне, как двухлетней, подсунули детский горшок, твёрдо решила терпеть.

Через несколько минут Юра с Серёжей вернулись в комнату.

– Ну что, как успехи? – спросил Серёжа с улыбкой.

– Всё сделала? – добавил Юра.

Я промолчала. Серёжа подошёл к горшку, заглянул в него и фыркнул:

– Та щас! Пусто.

Юра тут же принялся меня уговаривать:

– Кать! Мы понимаем, что ты с горшка выросла, но… Но что ж мы сделаем? Такие у нас правила!

– Давай, Катя, давай, – подхватил Серёжа, – Терпеть не надо. Тебе по-любому придётся в горшок пописять. Но, быстренько!

– Но он же для маленьких, – чуть не заплакала я.

Серёжа иронично улыбнулся.

– Солнышко моё, я тебе ещё раз повторяю: у нас на горшок ходят все, как маленькие, так и большие.

– Ну упрямая, как та коза, слушай, – сказал Юра, – Ну шо, так и будешь стоять, пока не усикаешься?

Как будто в подтверждение его слов, я, больше не в силах терпеть, начала писять себе в штаны.